– Поедем на «Юнимоге»? – спрашивал он, улыбаясь.
И мы шли будить зверя, мирно спящего под аркой в Конюшне. Мы всегда покупали одно и то же: кашу, мюсли и хлопья для завтрака, апельсиновый и ананасовый сок, Nescafé, филе говядины, вишневый джем, кока-колу и хот-доги. Тонны лосося, рыбы-меч и других видов рыб добавлялись в этот список, если наступала эпидемия коровьего бешенства.
Если мы покупали что-то новое из еды, почти всегда это было тем, что он мог приготовить в микроволновой печи, своем любимом бытовом приборе. На втором месте была замороженная еда: он обожал ходить взад-вперед между стеллажами-холодильниками, он брал в руки коробки и читал этикетки, затем он снова проходил взад и вперед, говоря:
– Это хорошо… а вот это не очень…
Если ему что-то нравилось, на следующий день он отрезал этикетку, и она появлялась на моем столе с запиской:
«Купи шесть таких. Спасибо».
Прежде чем начать работать над своим новым фильмом, Стэнли решил похудеть. Месяца, проведенные в EMI studios без движения, сделали его немного ленивым, поэтому он поменял свою диету: добавил больше рыбы и овощей, меньше мяса и десертов. Первое, что он делал, когда возвращался домой после поездок по Лондону со мной – съедал тарелку клубники или пару дынь.
– Ты их пробовал? – спросил он, пока выгребал ложкой дыню.
Я покачал головой, и Стэнли сказал:
– О, они такие вкусные. Но как ты узнал, что они хороши, если ты их не пробовал?
– По запаху.
– Но как ты мог быть уверен, что они вкусные?
– Стэнли, они вкусные или нет?
– Да.
– Тогда просто ешь их!
Вишню я тоже выбирал, не попробовав. Я проверял самые маленькие и по ним понимал, свежие ли они: если они были зелеными – их только что собрали, а если они были коричневыми – они еще не доспели на дереве. В саду моего деда росло гигантское вишневое дерево. Когда я был маленьким, мне разрешали забираться на вершину и собирать оттуда ягоды. Я сидел на ветках и собирал вишню в корзину, которую потом опускал на землю. У моего дедушки была самая большая вишня во всей деревне. Она была так важна для него, что он продолжал следить за ней даже по ночам и иногда даже спал под ней. Это был относительно спокойный период, без постоянного давления съемок. Стэнли развлекался за нашей повседневной рутиной.
Однажды он позвонил мне по внутреннему телефону:
– Эмилио, мне нужно отправить кое-какие документы с тобой.
– Хорошо, сейчас я поднимусь и заберу их.
– Нет, это слишком долго. Я тебе их скину из окна. Иди во двор под окно моего кабинета, – сказал он и тут же положил трубку.
Стэнли ждал меня в окне второго этажа. Его руки были полными документами.
– На улице ветер, Стэнли. Это не сработает: бумаги разлетятся, – сказал я скептически.
– Давай все равно попробуем.
Они кинул листок бумаги. Его начало бросать из стороны в сторону ветром. Мы молча наблюдали за его падением. Когда он наконец достиг земли, я поднял глаза на Стэнли.
– Видишь? Это не работает.
– Ты прав. Секундочку.
Когда он вернулся вместе с бумагами, у него в руках была коробка цветных пластиковых скрепок. Он сложил листок бумаги пополам и закрепил его скрепкой. Потом он бросил это из окна. Лист упал прямо мне под ноги.
– О, – воскликнул он, – это лучший способ общения!
Стэнли обожал парадоксы: типичные его ремарки колебались между достоверностью и абсурдом. Он мог прокомментировать что-то сухим, нейтральным тоном, чтобы посмотреть, как вы отреагируете. Он любил ставить слушателей в сложное положение, любил наблюдать, поверят ли они в небылицы, которые он говорил. Сейчас я склоняюсь к тому, что многое из того, что он говорил совершенно серьезным тоном, могло быть просто шуткой. Но откуда я мог знать? Например, однажды, когда он увидел, как я разговариваю с одним из рабочих на топливной фабрике в Бектоне, которая была одним из мест съемок «Цельнометаллической оболочки», он подозвал меня и сказал:
– Узнай, кто этот человек.
– Зачем? Ты хочешь нанять его в качестве строителя?
– Нет, в качестве актера. Он вылитый Марлон Брандо, – бесстрастно сказал он.
Серьезно ли он говорил? Шутил ли он? Так как я не был уверен, я сделал то, о чем он меня попросил. Я вернулся и спросил у мужчины:
– Извините, я Эмилио, ассистент Стэнли Кубрика, может быть, вас заинтересуют съемки в кино…
Одной из парадоксальных вещей относительно Стэнли было то, что он был неопрятным перфекционистом. Я уже говорил, что в Эбботс-Мид на полу в его кабинете повсюду валялись груды книг и кипы бумаг. Журналы, сценарии, отчеты, газеты, вырезки и всевозможные распечатки; никто это не трогал, они просто валялись на полу.
Более того, Стэнли делал слишком много вещей одновременно, и поэтому он был немного рассеянным. Это приводило к внушительному списку небольших катастроф. То, что происходило на кухне, было особенно зрелищным. Пока он ждал приготовления обеда, он мог вернуться в свой офис, чтобы почитать или совершить пару звонков. Он неизменно забывал, что у него на плите стоит кастрюля. Когда Вивиан подарила ему самую новую модель микроволновой печи, он захотел испробовать ее, сварив несколько яиц вкрутую. Он запустил время и, как обычно, вернулся в свой офис работать, от чтения его отвлек чудовищный звук взрыва.
– Эмилио, поднимайся наверх! Это катастрофа!
Когда я пришел в его кухню, то увидел, что печь окутана облаком серого дыма. Окаменевший Стэнли стоял рядом. Дверца печи отлетела на пять метров, и повсюду были кусочки яйца.
– Я положил яйца в микроволновку, и все взорвалось, извините…
Если бы он прочел инструкцию, он бы узнал, что нельзя готовить яйца в скорлупе, потому что они взрываются. Смешно было сделать такое человеку, который всем говорил:
– Ничего не трогайте, пока не прочтете инструкцию.
Стэнли также был забывчивым. Ему было трудно вспомнить даты и дни рождения, и он всегда терял вещи. Мне приходилось носить две, а то и три пары ключей от Чайлдвикбэри с собой, иначе рано или поздно мы бы не смогли туда попасть. Я постоянно делал копии у мастера в Сент-Олбансе.
– Но что вы делаете со всеми этими ключами? Вы их продаете? – спрашивал продавец.
Однажды на часах было не меньше 11 часов вечера, я только зашел домой, как зазвонил телефон.
– Да, Стэнли… – только он мог звонить так поздно.
– Мое обручальное кольцо потерялось.
Именно так он строил фразы: не «Я потерял мое обручальное кольцо», а «Мое обручальное кольцо исчезло».
– Ты можешь приехать и посмотреть, нет ли его в пылесосе?
– Стэнли, я только что зашел домой. Его не может быть в пылесосе. Я им пользовался три дня назад, а ты только что заметил, что кольцо пропало. Ты в куртке?
