Не надо говорить, что проведение предварительных исследований для такого количества разных фильмов могло отнять ценное время, отведенное на текущий проект. Это стало особенно актуально, когда ушел Андрос: я работал полный рабочий день, чтобы следить за домом, животными, и решал другие повседневные задачи, но я совершенно точно не смог бы заниматься всем тем, что он обычно делал для продюсирования фильмов. Иногда с нами работала Маргарет, и даже несмотря на то, что Джулиан изо всех сил пытался максимально хорошо справиться с новыми задачами Стэнли, мы все равно, как всегда, отставали от графика. Новые люди, которых нанимал Стэнли, отвечали на телефон, отправляли письма и ездили в библиотеку, но, хоть они и могли начать исследовательский проект, они наверняка не способны были его закончить. В работе Андроса было что-то очень особенное, и теперь этим приходилось заниматься Стэнли. Это означало, что требовалось еще больше времени, чтобы начать новый проект кинопроизводства.
Самым старым проектом Стэнли был фильм о Наполеоне Бонапарте. Он хотел снять его с начала 70-х и никогда не прекращал попытки. Каждый раз, когда он заканчивал фильм, он возвращался к Наполеону, брал еще больше книг, разговаривал с историками и профессорами университетов, чтобы добавить что-то к этому проекту, над которым он работал много лет.
История о величайшем европейском правителе нового времени привлекала и других режиссеров. Каждые два или три года выходили фильмы о Наполеоне, и они просто откладывали проект Стэнли, потому что он хотел, чтобы его фильм был наиболее полным на эту тему. Костюмы были готовы, они были в надежных руках Королевского полка; книги и журналы были педантично распределены по порядку в коробках в Купольной комнате; файлы, рассказывающие о каждом дне жизни правителя, были сложены в ящики; все это ожидало выхода в свет. С течением лет эти коробки и шкафы с документами постепенно переносились в более маленькие и отдаленные комнаты. Это показывало, что сложности, которые окружали проект, постоянно росли.
Однако Стэнли не терял ни надежды, ни интереса. Пока мы искали площадки для «Цельнометаллической оболочки» за пределами Лондона, он остановился осмотреть небольшой холм посреди огромного невозделанного поля:
– Мне нравится это поле, – сказал он, – но, кажется, оно недостаточно большое.
Он остановился, а затем объяснил:
– Я ищу кусок земли для Наполеона; но он должен быть длиной в три или четыре мили. Если в путешествии вы наткнетесь на такой с небольшим количеством деревьев и без опор линий электропередач, запишите себе, где он находится, чтобы мы могли связаться с владельцем.
Другим крупным проектом, над которым он начал работать в начале 80-х, был фильм об искусственном интеллекте. Этот проект занимал его мысли примерно два десятилетия. Он прочел небольшой рассказ Брайана Олдисса «Суперигрушек хватает на все лето» про маленького андроида, находящегося в поисках материнской любви, он увидел в этом потенциал для впечатляющего фильма о будущем человеческой расы и наших отношениях с компьютерами.
Он пригласил Брайана на обед в Чайлдвикбэри, чтобы поговорить об адаптации его рассказа для большого экрана. Я поехал за ним к нему домой в Оксфорд, и после дня, проведенного со Стэнли, я увез его обратно домой. На обратном пути Брайан был намного менее дружелюбным, чем утром. Я подумал, что встреча прошла совсем не хорошо, и, когда я вернулся в Чайлдвикбэри, Стэнли страстно желал спросить у меня, что Брайан говорил в машине.
– Ничего. Вообще ничего. Он просто сидел молча. Ваша встреча была не очень?
– Нет, нет, все прошло хорошо. Мне понравились его идеи. Привези его и завтра.
На следующий день Брайан снова выглядел расслабленным на пути в Чайлдвикбэри и раздраженным на обратном пути. На этот раз он ворчал:
– Да что он себе возомнил? Как он смеет говорить мне, что я должен, а что не должен писать? Я могу это сам решить!
Я смотрел на дорогу и не проронил ни слова. Так продолжалось несколько дней подряд. Было странно видеть такие радикальные изменения его настроения от утра к вечеру. Брайан не мог сдержаться и комментировал все, что говорил Стэнли. Это было не очень умно с его стороны, потому что каждый раз, когда я возвращался в Чайлдвикбэри, на столе я находил записку с одним и тем же вопросом:
– Что говорил Брайан во время поездки?
Иногда я просто отвечал:
– Он спал, – когда его умственные усилия, потраченные на борьбу со Стэнли, выматывали его до такой степени, что он просто падал на заднее сиденье микроавтобуса.
Бывало, что его жалобы и комментарии не помещались на одну страницу. Я не думаю, что Брайан подозревал, что я за ним шпионю.
Брайан был взрывным: он был настолько чувствительным, что хватало неверного взгляда, чтобы оскорбить его. Стэнли и он были чудесной парочкой. Несмотря на это, они уважали друг друга безмерно, иначе они не смогли бы встречаться месяцами. Они даже смогли начать снова работать вместе после скандала, который разлучил их на несколько лет.
После всех поездок в моей машине Брайан, должно быть, начал подозревать о моих отношениях со Стэнли. Вопросы, которые он мне задавал, становились все более и более вкрадчивыми. Это был знак, что он пытается завоевать мое расположение.
– Почему Стэнли всегда пытается поговорить о «Пиноккио»? – однажды спросил он. – Ты знаешь почему?
– Да, – ответил я, не думая.
Я по глупости раскрыл часть замысла Стэнли. Незадолго до этого он попросил меня съездить в Лондон и купить по две копии всех английских изданий произведения Карло Коллоди, а также две видеокассеты с мультфильмом Диснея. Сыну Катарины Алексу было не так много лет, и я подумал, что Стэнли хочет сделать ему подарок. Я бы никогда не подумал, что «Пиноккио» является частью исследований Стэнли для «Искусственного интеллекта». Когда Стэнли спросил, знаю ли я «Пиноккио», я ответил, что читал его в детстве и что мораль истории мне нравится.
– Тебе не повредит, если тебя время от времени будут драть за уши! – Стэнли тут же перевел тему.
Поэтому я не думал, что делаю что-то предосудительное, правдиво отвечая Брайану:
– Да, я покупал для Стэнли книги.
– Ага! – воскликнул он.
То, что я сказал ему, подтвердило его мысли. Я больше не сказал ни слова во всю поездку. Я видел его в последний раз. Внезапно имя Брайана исчезло из списка людей, к которым я должен был ездить по поручению Стэнли.
Проект «Искусственного интеллекта» становился все более сложным, и Стэнли позвал других авторов помочь адаптировать историю. Первым приехал Боб Шоу. Он был коренастым ирландцем, который жил на юге Уэльса. Я не знаю, стали ли причиной долгие поездки на поезде или то, как Стэнли решил изменить сюжет, но Боб приезжал всего месяц.
В 1990-м я встретился с третьим фантастом, которого позвали поработать над адаптацией: Айан Уотсон был худым, ему было около 40, у него было немного волос и небольшие усы, которые подчеркивали его проницательную улыбку. Когда я открыл заднюю дверь автомобиля для него, он воскликнул в стиле Андроса:
