Тепло дружеской болтовни, которое окружало меня, было приятным и трогательным, но резкий смех Андроса вовремя достиг моего слуха и помог мне справиться со слезами. Все было замечательно: Джулиан разговаривал с Андросом, Жанет с Кристианой, Мариса показывала Стэнли свои фотокамеры, которые она принесла с собой, потом мы все вместе пошли в сад, чтобы выпить прохладительных напитков и поесть сэндвичей. Стэнли передал мне письмо. Оно было от Маргарет. Она желала мне всего самого хорошего и говорила, что сожалеет, что не может быть с нами, так как ей надо оставаться в офисе.
– Эмилио, уноси ноги, пока еще осталось время! – сказал Андрос.
Всю вечеринку Стэнли пытался переубедить меня. Я прятался за робкой улыбкой и делал поспешные замечания, вроде: «Все уже продумано», чтобы не давать ему надежды. Было очевидно, что уже поздно менять планы, но все же стоило не давать Стэнли шанса. Он рассчитывал на сюрприз, счастливое окончание вечеринки, и мы с Жанет прекрасно знали, что, пока мы реально не окажемся на пароме, риск остаться со Стэнли еще на чуть-чуть был осязаем.
Каждый раз, когда Кристиана видела нас разговаривающими в углу, она быстро подходила:
– Стэнли, оставь его в покое!
В конце дня, когда Стэнли понял, что ему ничего не удалось, он изменил свою тактику и уверенно заявил, что сможет управлять всем сам без проблем; эта идея заставила Кристиана громко рассмеяться. Андрос звучал наиболее убедительно. Поздно вечером он сказал только:
– И когда ты вернешься? На следующей неделе?
Только Стэнли не рассмеялся на эту шутку. Андрос коснулся больной точки. До конца вечеринки он обходил Стэнли своими ироничными замечаниями, и говорил их только мне.
Вечером гости разъехались. Как и в любой другой день, я обошел дом, чтобы убедиться, что ни одна кошка или собака не выбежала и что окна и двери закрыты. Когда я вошел внутрь, Стэнли попросил меня проследовать за ним в Зеленую комнату. Там он остановился и посмотрел на меня грустными глазами.
– Ну, вот и все…
– Да, Стэнли, пришло время прощаться.
– Ты уверен, что хочешь уйти?
– Да, я уверен.
Стэнли не отвечал. Он смотрел вниз и пытался отвлечься, наблюдая за кошками, которые спокойно спали на диване.
– Так что, никто не придет завтра утром?
– Стэнли, не делай еще сложнее, чем уже есть.
– А что, если ты будешь работать на кого-то другого? У тебя будет больше свободного времени, и ты сможешь остаться здесь, – сказал он, хватаясь за последнюю слабую надежду.
– Нет, ты отказался искать замену мне, и я не буду искать другого работодателя. Вот так обстоят дела. Я уезжаю в Италию; я хочу расслабиться и не собираюсь искать работу. Прежде чем ты меня нанял, я работал в целой куче мест, и я сталкивался с разногласиями и проблемами везде. Но с тобой не было никаких проблем. Это единственное место, в котором я почувствовал себя частью семьи, и даже больше, чем семьи, потому что мы никогда не ссорились… а с Жанет иногда…
– Но если ты не собираешься искать работу в Италии, что ты будешь делать? – прервал он, даже не улыбнувшись на мою последнюю фразу.
– Я буду отдыхать! И если мне будет не хватать труда, я сяду в трактор и пойду пахать поле за домом.
– Ты можешь взять с собой телефон в трактор, чтобы я смог позвонить тебе, когда мне будет нужно?
– Я не услышу звонок. Трактор очень шумный. Помнишь, как ты злился каждый раз, когда я уезжал на «Юнимоге», и ты пытался написать мне на пейджер, но я не слышал сигнал. То же самое будет происходить и в тракторе.
– Я куплю тебе телефон, который вибрирует.
– Стэнли, просто звони на домашний. Вот увидишь, все будет в порядке.
Пока мы говорили, мы прошли мимо Красной комнаты в Купольную комнату, по коридору в Бильярдную комнату, снова вернулись в кабинет Стэнли, а после в кинозал, мы не могли попрощаться друг с другом. Никто из нас не говорил ни слова уже 10 минут. Мы шли все медленнее, пока внезапно не остановились, и повисла тишина. В середине проекционного зала Стэнли посмотрел на меня. Его глаза стали влажными, он не знал, что сказать. Я просто стоял перед рядами стульев и смотрел, как Стэнли начал ходить взад-вперед, отмеряя полные 16 метров от одной двери до другой. Я не знал, что делать. Потом внезапно, когда он проходил мимо меня, я резко схватил его за рубашку и стиснул его руку.
– Нам надо попрощаться! – сказал я, смотря ему прямо в глаза. – Нам нужно попрощаться в последний раз.
Стэнли начал плакать.
– Я не могу поверить, что это правда, – сказал он.
– К сожалению, это так, – ответил я почти беззвучно и тоже начал плакать.
Мы обнялись, и я почувствовал, как мы трясемся от всхлипываний. Казалось, мы не хотели отпускать друг друга. На мгновение наши глаза встретились, и Стэнли сделал несколько шагов назад. Он поднял одну руку и широким жестом обвел весь дом:
– Посмотри на это: этот дом. Он твой. Эти комнаты всегда будут к твоим услугам. Я вышлю любого, чтобы освободить комнату для тебя, если ты решишь вернуться. Даже если ты не предупредишь меня, даже если ты вдруг окажешься на крыльце. Возвращайся, когда захочешь, но возвращайся.
Его голос запнулся, когда он произносил последние слова; он еще раз посмотрел на меня и поспешил к коридору, ведущему в Бильярдную комнату. Я не колебался ни секунды: я повернулся и пошел в противоположном направлении, я шел быстро, делая один шаг за другим, пока не вышел во двор; там я сел в микроавтобус и с комком в горле выбрался на дрогу, которая вела к дому.
Я провел два дня, завершая последние сборы. Жанет убралась в доме, а я позаботился о документах. Я припарковал микроавтобус Стэнли за домом в последний раз и оставил ключи на столе. Я также оставил маленький подарок для него и Кристианы. Так я попрощался с ними.
Все было готово. Жанет запаковала нашу одежду, остатки украшений и несколько растений. Я положил чемоданы и коробки в «Датсун». Мы сели, и в миллионный раз, и, возможно, в последний, я поехал к Доверу, чтобы сесть на паром в Кале. Я ездил по этому маршруту бесчисленное количество раз для Стэнли и не так часто для себя. Мы пересекли Францию, проехали Швейцарию и Альпы, мы пересекли итальянскую границу, потом проехали через Милан и Рим. Я проехал дорогу к Неаполю и поехал к Кассино. Слева, на горе, стояло белое, прямоугольное аббатство, оно казалось знакомым. Я въехал в город, поехал по узким проселочным дорогам, более подходящим для телег, чем для моего «Датсуна», и заехал на самый верх Сант-Анджело. Мы оставили деревню позади, переехали реку Гари и следовали вдоль аллеи из деревьев.
Моя мать услышала звук мотора, когда я повернул прямо во двор коттеджа, и вышла нас встречать. Мы обнялись, и я увидел ее улыбку. Я надеялся, что мое присутствие и присутствие Жанет поможет ей справиться со смертью отца. Я разгрузил машину и вытащил наши чемоданы. Мебель, которую мы прислали с Фарм-Роуд, по-прежнему была запакована. Потом тишина сельской местности была нарушена звуком телефонного звонка.
