— Понятия не имею! — заявила она и снова облизала губы. Сохнут, наверное. Болеет.
— Вот как. То есть ты пришла в выходной день, когда меня теоретически не должно быть на месте, чтобы извиниться за то, о чем понятия не имеешь? — говорил змей обманчиво спокойно, чувствовалось, что злится, но чешуя не проступала. Я терпела, хотя находиться в эпицентре разборок любовников было неприятно.
— А что тут странного? — вскинулась девица. — Я не могла выловить тебя целую неделю!
Вот тут ты, милочка, права. Выловить неделю его никто не мог, только я вот сподобилась.
— Проще говоря, ты за мной следила? И кто у нас в фирме такой смелый, что решил тебя информировать о моих передвижениях? А? — Темно-синий стал почти черным. Дивное и одновременно пугающее зрелище. Если бы не одно «но», мне до чертиков надоели их разборки.
— Прошу прошения! — я поднялась со своего стула. В принципе, какое мне дело, ну обратится он змеем, ну закусит неприятной особой? Не думаю, что от этого сильно пострадает мироздание. Думаю, оно от нее тоже устало, как и я за несколько минут. — Вы разговаривайте, а я в приемной подожду.
— Это на нее ты меня променял? — вдруг взвыла Бритнцева.
— Сядь… те! — рыкнул Дракон Петрович. Да так рыкнул, что сели мы обе. Тем более, очень не понятно к кому он сейчас вообще обращался. Но Заречный пояснил. — Прошу вас, сядьте, Елена Мирославовна. А вас, Антон Сергеевич, попрошу вывести гражданку Британцеву, выяснить, кто впустил ее в здание и участвовал в диверсии, которую мы только что наблюдали. Всех виновных строго наказать.
Потемкин подхватил за локоток вульгарную даму и держал, по всей видимости, довольно крепко, потому как вырваться она не сумела. Конечно, женщина отреагировала. Она так разошлась, что я покраснела и опустила глаза. Впрочем, если из ее монолога убрать все непристойные слова и красочные эпитеты, которыми Светлана щедро награждала меня, Заречного и Потемкина, но смело можно считать, что удалилась Британцева в гробовой тишине.
Дверь захлопнулась.
— Извини… те! — выдохнул Дракон Петрович. И было за что. — Хотите чаю?
Чаю? Да я бы сейчас и от успокаивающей настойки не отказалась. Но чаю, так чаю. Мне было все равно, чем сейчас занять руки, которые от стеснения и неудобства просто не знала куда деть. Поэтому кивнула.
Хозяин кабинета встал, потрогал остывший чайник и вышел. Я же снова подошла к окну. К вечеру сгустились тучки, и заморосил мелкий дождик. Крошечные капельки оседали на стекле и стекали тонкими струйками. На улице было промозгло и мерзко, совсем, как у меня на душе.
Конечно, Светка Британцева произвела на меня неприятное впечатление. Но ведь ее с Дмитрием связывали отношения, а он так цинично ее выставил. Не хотела бы я оказаться на месте девушки. Впрочем, вряд ли мне пришло бы в голову вламываться в офис к мужчине, для которого ты ровным счетом ничего не значишь. Гордость бы не позволила. И все равно внутри разливалась горечь, а разочарование в изначально понравившемся человеке ее только усиливало.
Глава 14
Глава 14
— Осуждаешь? — спросил змей, возвращая меня из бренных мыслей в реальность.
Я обернулась. На столе дымился обещанный чайник. Странно, что шагов Дракона Петровича не слышала. Возмущаться и в сотый раз поправлять его не стала. Такие, как он, привыкли обращаться ко всем свысока. Наплевать! В мои намерения не входило сокращать дистанцию.
— Мне-то какое дело? — пожала плечами я и направилась к столу. Мужчина не отставал. Он словно хищник, который решил поиграть со своей добычей, двинулся следом. — Ваша личная жизнь меня не касается. Чаю?
На подносе, кроме чайника, стояли две чашки, поэтому вопрос был излишним.
— Из твоих рук хоть яду, Лена…
И когда он успел перетечь так близко, фактически приперев меня к столу. По крайней мере, я отчетливо ощущала массивный толстый край столешницы, упирающийся сейчас в мою пятую точку. Ноздри змея подозрительно раздувались, словно он принюхивался. И то, что чудовище почуяло, ему очень нравилось. Синева подернулась оранжевым налетом и почти сразу сменилась на пронзительно желтый.
Там, в реке, его намерения были, как минимум, ясны. Зверь, он и в Африке зверь. Поговори с ним ласково, погладь и, возможно, все обойдется. А вот что ожидать от мужчины с аномальными способностями организма, вызванными магическим вмешательством, я понятия не имела.
— Лена… — повторил он и погладил меня по щеке кончиками пальцев. Ледяными, будто под кожей не текла кровь.
Я замерла. Мне кажется, даже сердце на какое-то время перестало биться, а вдоль позвоночника пробежало что-то холодное и очень будоражащее, отчего на коже по всему телу выступили мурашки. Наверное, именно так себя чувствует жертва, когда ее обнюхивает хищник. Хотя, нет. Там она испытывает страх. Я же совершенно точно змея не боялась, а ведьма во мне вообще предвкушала…
Только вот что? Целовать он меня будет? Теми же самыми губами, которыми размалеванную Британцеву лобзал?
Заречный уперся руками в столешницу, заключив меня в капкан своего тела, и склонился к самому лицу. Ну, точно! Целовать собрался, паразит! Без чувств! Без любви! Одна похоть на уме у этих мужчин. Дулю ему с маслом!
— Держите себя в руках, Дмитрий Петрович! — мои ладошки уперлись в его грудь. Твердую, между прочим, как каменную.
Реакции не последовало. И если бы я резко не отвернула голову, то змей впился бы в губы каким-то чересчур уж жадным поцелуем. А так промашечка вышла, всего лишь скользнул по скуле. Дракону Петровичу это явно не понравилось. И он зашипел. Натурально зашипел, засвистел даже. Совсем как тогда, на речке, когда мою лодку хвостом обернул.
Глаза сияли желтым, словно в голове Заречного кто-то врубил лампочку ватт этак на двести или двести пятьдесят. Зрачок снова вытянулся, а чешуя, минуя виски, спустилась по шее за ворот рубашки. Мамочки!
Не то чтобы страшно, просто обидно стало. Я эту скотину водяную спасаю, живота своего не жалеючи, а он меня только в животной форме и признает. Стоит же ему хоть немного очеловечиться, то сразу красоток с накаченными буф… прелестями подавай! Ведьма во мне пришла в ярость и требовала мести.
Ударить в пах никакой возможности не было, слишком близко стоял ко мне Заречный. Любой силовой прием против такого громилы тоже вряд ли проведу успешно, а открытое противостояние один на один вообще заведомо проигрышный вариант. Рука судорожно нащупывала сзади на столе хоть что-то, что могло помочь и остановить змея. Именно змея, потому что сейчас совсем не человек прикасался раздвоенным языком к моей шее.
Пальцы обожгло, как только они наткнулись на чайник. Зашипела едва ли не громче нервного Дракона Петровича, который, к слову, уже изучал мои ключицы.
— Лена… — прошелестело где-то в районе груди.
Ох, мамочки мои!
