А мой литературный секретарь-редактор Станислав Айдинян, талантливый и образованный. Он написал свою художественную версию «Фауста»
[402], и известный писатель, живущий в Париже, Мамлеев
[403] предварил ее своим предисловием
[404]… Станислав по отцу — армянин из западно-армянского рода, из Греции. Имя отца его, Артура Айдиняна
[405], в 1950-х, 60-х годах гремело. Он — знаменитый тогда певец. На его концерты трудно было попасть. В Киеве, или во Львове, например, зал, где он пел, приходилось оцеплять конной милицией, огромная толпа молодежи рвалась внутрь…
Непревзойденный маэстро пения, Титто Скиппа
[406], стоя аплодировал Артуру Айдиняну, когда он исполнял «Марекъяре», а ведь он сам был коронным исполнителем этой песни. Большим поклонником Артура Айдиняна был Генрих Густавович Нейгауз
[407], на которого обижались его ученики, когда он в часы уроков уходил на концерты певца…
Сколько внимания и сил дал искусствам и музыке этот народ!..
Потрясенная грандиозным землетрясением, четыре года назад, я послала в центральную армянскую газету слова сочувствия и скорби
[408]. Мое небольшое послание, написанное 10 октября 1988 года, называлось «К Армении». Приведу его без пропусков, так, как оно было написано:
«Думаю я, что в каждом сердце сейчас самая сильная боль — это природное бедствие, выпавшее на долю Армении. Весь мир потрясен страданием армян — и это сплотило страны нашей планеты, давно уже, с давних времен не испытывавшей такого землетрясения. Все народы рванулись выразить невиновному в грянувших бедах армянскому народу сострадание, сочувствие, желание помочь его великому горю!
Вместо городов — горы камней — это библейская картина разрушения, и только одно приходит на ум мыслящему и чувствующему человеку, только с одним это может сравниться — с концом мира.
И не для того ли это послано нашей стране, чтобы поняли те, что таят в душе вражду, — что они тем самым навлекают на себя кару Того, кто выше храмов, которые в безумии своем разрушают враждующие, чтобы поняли, что их, в свою очередь, может ждать участь неведомая и грозная…
Скорблю со всеми скорбящими!»
Анастасия Цветаева
на 95-м году жизни
