— И где все?
Юрингус чуть сбился с шага. Но всё-таки ответил:
— Они в ядре станции, Григорий, — сказал он, — эвакуированы.
— Мы вызвались добровольцами, — продолжила Эмма, — мы пара. И у нас больше никого нет в нашем мире.
— Я не понимаю…
— Да, Григорий. Простите, но мы заметили, что вы не понимаете многих вещей. Дело в том, что вы не можете долго находиться на развитых уровнях. Вас тянет в экстремум. А вместе с вами — окружающую вас реальность.
— Основа ветвящейся реальности — свободная воля выбора, — добавил Юрингус, — а его могут делать только разумные существа.
— Нас несёт с вами наверх. К экстремуму. Если все пройдёт хорошо, то мы остановимся у самого края развитых миров. Там… нормальная жизнь. Мы сможем адаптироваться.
— Вариант Земли будет не сильно отличаться от нашего…
— …хотя, вероятно, там будут наши двойники.
— …но станция уже будет полузаброшена. Это необычно, — Эмма вздохнула и ускорила шаг.
Мы поднялись в прозрачном лифте куда-то под самый свод центрального зала. Тут было большое помещение неправильной формы, заставленное странными предметами. Часть из них была похожа на футуристическую мебель, о назначении другой части оставалось только догадываться.
— Располагайтесь, — Юрингус указал на нечто, отдалённо напоминавшее кресло, — главное, постарайтесь расслабиться.
— Это ещё зачем? — насторожился я.
— Сильные эмоции могут помешать калибровке квантового когерентного канала, — ответила Эмма.
— Мы не можете побывать близко к нашему варианту Земли физически, — добавил Юрингус, — по, надеюсь, уже понятным вам причинам. Но у нас есть возможность показать вам наш мир. Ваша личность на отведённое вам субъективное время переместится в донора-носителя.
— Он не пострадает, не беспокойтесь. Когда вы вернётесь, носитель тоже вернётся к обычной жизни, — Эмма чуть запнулась, — то есть, конечно, к почти обычной. Этот доброволец пожизненно войдёт в мировой совет как ваш бывший носитель.
— Постойте, — сказал я, осторожно присаживаясь на край «кресла», — как-то это слишком быстро… меня никто не предупредил о таком!
— И что, вы разве не хотите побывать на нашей Земле? — Юрингус поднял бровь.
— Хочу… — признал я.
— Тогда откиньесь на спинку. И расслабьтесь. Самого перехода вы не почувствуете.
12
Я узнал это место. Лес недалеко от Рублёвки, где я когда-то приметил окоп. Тот самый, где лежали останки птицеголового в форме, которая ему не принадлежала. И где обнаружил первый тюрвинг.
Случайно ли я оказался именно здесь?
Вряд ли. Я не считаю себя особо умным, но ощущение, что мной играют не проходило с того момента, когда я увидел Эльми.
Я подыгрывал ему. И продолжаю подыгрывать. Потому что как можно сопротивляться существу, которое, предположительно, на несколько порядков превосходит тебя и по интеллекту, и по возможностям?
Я не думаю, что Эльми врал. Это было бы слишком просто. Уверен, что всё рассказанное им — чистая правда. Но не вся правда.
Можно ли допустить, чтобы он даже не попытался выяснить, кто такие Считыватели? Не понял их мотивацию?
Можно, на самом деле. Потому что я уже начал привыкать к подлинной бесконечности мироздания — не только в пространстве, но и в разуме. Эльми, кем бы он ни был — наверняка не был вершиной всего. Потому что у всего не бывает вершины. А, значит, несмотря на всю пропасть между нами — он оставался подвержен тем принципам существования, что и все остальные существа, от амёбы до Гайи. У него были интересы и устремления. По крайней мере часть из которых он предпочёл сохранить в тайне.
Я был не в своём теле. Обнаружилось это быстро — стоило только посмотреть на ладони. Они были глубокого, эбеново-чёрного цвета. Совсем как у Таис.
И да, они были женскими.
Это было неожиданно. Но, в конце концов, меня предупредили, что моё сознание будет временно записано в тело другого человека. И я сам не поинтересовался, кем именно он является, этот человек. Так что моё неведение — это прямое следствие отсутствия моего любопытства в ряде вопросов.
Подумав так, я вдруг ощутил какой-то странный укол. Как будто мешанина разрозненных фактов и невероятных происшествий вот-вот готова была сложиться в осмысленную картину. Но — не сложилась. Тогда не сложилась.
— Здравствуйте. Вам нужна помощь? — прямо за спиной послышался детский голос.
Я рефлекторно обернулся; мальчишка, лет девяти, белобрысый, в светлых шортах, кроссовках и тонкой майке отпрянул и нахмурился.
— У вас… всё в порядке? — неуверенно протянул он, отступая.
— Да, — ответил я тонким женским голосом, — да, конечно. А что?
— Просто, — мальчишка пожал плечами, — вы тут уже полчаса стоите. И глаза у вас закрыты были, я проверял. И персональный гид выключен. А это — небезопасно. Вы знаете, что тут водятся волки?
— Волки? — переспросил я.
— Да, — мальчишка закивал, — нам в школе рассказывали.
— Постой, но что ты тут делаешь? Один?
— Я летел на игру в городки, в комплекс Лазутиной, — ответил мальчишка, — и увидел, как вы стоите внизу. Мне показалось это странным, обычно тут никто не садится. Тут гулять неудобно — троп нет, а рядом ручей и небольшое болотце.
— Летел? — переспросил я, глупо захлопав глазами.
— Ну не плыл же? — мальчишка вздохнул и пожал плечами, — вы бы активировали ваш гид, — добавил он, — а то ещё тревогу поднимут. Он у вас не разряжен, случайно? — он указал пальцем на моё бедро.
Наклонившись, я обнаружил небольшой тёмный брусок, сантиметров десяти в длину, как будто бы сделанный из стекла, пристёгнутый на витом шнурке к поясу моей… юбки. Да, определённо, это была юбка.
Я взял брусок в руку, и он тут же ожил: передняя панель засветилась, демонстрируя кучу непонятных иконок и колонки цифр.
— Не разряжен, — осклабился мальчишка и добавил, — ну, тогда полетел дальше! А то на игру опоздаю!
После этого он кивнул, коснулся похожего бруска у себя на поясе и поднялся в воздух. Через секунду мальчишка исчез из поля зрения.
Я внимательнее пригляделся к устройству у себя на поясе.
— Нифига себе тут смартфоны продвинутые… — произнёс я, пытаясь угадать значение иконок.
— Что такое смартфоны? — раздался голос из бруска, — новое слово из вашего произведения?
— Да, — кивнул я, — что-то вроде. Допустим.
Похоже, Алисы тут тоже довольно продвинутые…
— Ваша медитация закончилась? Доставить вас домой? — Спросил брусок.
