Удивительно, но мои тюремщики проглотили это. Даже не поперхнувшись. Их взгляд на вещи, их уверенность в абсолютной правоте собственной стороны заставили меня заподозрить возникновение нового эгрегора, который ещё не осознал себя, но уже близок к этому. Интересно, что получится, если этот гипотетический эгрегор столкнётся с тем, который живёт в видящем и ему подобных? Почему-то мне не хотелось быть рядом, когда это произойдёт.
Впрочем, эту проблему я благоразумно отложил на потом.
После допроса меня отвели в камеру. Увы, она оказалась не настолько комфортабельной, как я рассчитывал: обычное подземелье с некрашеными бетонными стенами в которых, к тому же, были здоровенные щели, откуда несло прелой, земляной сыростью.
Удобства тут были из нержавейки, покрытой слоем известкового налёта, безо всяких перегородок. Кровать была железной, с куцым матрацем, без намёка на постельное бельё. А дверь, к моему сожалению, оказалась бронированной. Я сразу попробовал в режиме просчитать точки уязвимости, но, увы, не преуспел: все найденные изъяны с лихвой покрывались запасом прочности ключевых узлов.
Я даже загрустил было, но быстро взял себя в руки, и начал прокручивать в голове увиденное в коридорах, планируя план побега и возвращения тюрвинга с негатором.
За этим занятием меня и застала такая привычная и такая долгожданная мыслефраза:
«Так ничего не выйдет. Этот коридор полностью изолирован от остального комплекса. А выходить нужно будет так, захватив по пути вещи».
Перед глазами появилась подробная схема базы с пульсирующей красной нитью пути отхода.
«Гайя!!!» — мне стоило больших трудов не выкрикнуть это.
«Тс-с-с! Тише, Гриша! Меня здесь нет и быть не может, ты же понимаешь», — ответила моя давняя подруга.
«Как там Катя? Вы на связи?»
«Нет, Гриша. Слишком опасно выходить на связь там, где она находится. Но, по косвенными признакам, у меня… у нас… у неё всё в порядке. Извини, мне всё ещё тяжело разделять наши личности».
«О чём ты? Я не против, чтобы вы оставались одним целым».
«Это сложный вопрос, Гриша. После появления Кати я стала слишком человеком. Я научилась понимать ваши чувства — потому что они стали моими. И я… слишком неравнодушна к вам обоим, чтобы подвергать вас сложным моральным испытаниям».
Я ответил без слов, просто направив к невидимой собеседнице волну растерянности.
«Ты поймешь, — пообещала Гайя, — а теперь давай подумаем, каким образом лучше достать тебя отсюда».
«Давай, — согласился я, — неприятное место, скажи же?»
«Согласна, Гриша, — ответила Гайя, — кстати, в этом же сооружении находится меч. Мы ведь хотим его забрать, правда? Это им тебя приманили?»
Я послал удивление.
«Верно. Но мне намекнули на допросе, что это был блеф и дезинформация. И я даже поверил».
«Хорошо, что у тебя есть я, правда?»
Вместо ответа я послал волну благодарности.
«Но действовать нужно быстро, — продолжала Гайа, — я сильно рискую. Если обнаружат, что я вышла из своего кокона — последствия могут быть ужасными».
«Я понимаю», — безмолвно ответил я.
«Тогда слушай внимательно. Если всё пройдёт как надо — моё вмешательство не обнаружат. Поэтому старайся рассчитывать на собственные силы. В стене есть аварийная магистраль, управляющая гидравликой дверей. Теоретически ты мог обнаружить её случайно. Или же у тебя было больше информации об устройстве базы, чем они предполагали. Она находится вот здесь, — часть стены справа от входа в камеру вспыхнула красным и тут же погасла, — чтобы добраться до магистрали, используй ручку ёршика для туалета. Она пластиковая, но я немного её изменила — так, чтобы никто ничего не смог обнаружить. Как только начнёшь долбить стену — засекай, у тебя будет полторы минуты. Ровно столько нужно, чтобы охранник добрался с ближайшего поста. Он должен быть за дверью ровно в тот момент, когда она откроется. Он вооружён. Тебе нужно будет забрать его пистолет и как можно скорее бежать налево, нейтрализовав выстрелом камеру в коридоре…»
Я вошёл в режим — специально, чтобы не пропустить и не забыть ни малейшей детали. И правильно сделал, элементарный «горячий» анализ ситуации позволил сделать наш план устойчивым, несмотря на то что несколько раз всё было на волосок от срыва.
Сначала охранник замешкался на десять секунд, и, когда дверь открылась — был от входа в нескольких метрах. Мне пришлось увернуться от его выстрела, что в режиме было не сложно. По счастливому стечению обстоятельств, охранник своим выстрелом уничтожил камеру, которая была моей целью. За это я оставил его в живых, просто вырубив на пару часов.
Потом меча не оказалось на том месте, на которое указала Гайя. К счастью, недоразумение быстро разрешилось — сейф с тюрвингом был под дополнительной голографической защитой, судя по всему, смонтированной всего несколько часов назад. Эту защиту я смог обнаружить, опять же, благодаря режиму — быстро вычислив несоответствие между шагом вентиляционных отверстий и площадью помещения. Строители базы всегда жёстко придерживались стандартов и в данном случае это играло мне на руку.
Тюрвинг перемещения добыть было сложнее. Тут не обошлось без перестрелки — помещение обороняли боевики. Но и это препятствие я преодолел довольно быстро: ведь в режиме можно было стрелять, рассчитывая сумасшедшие траектории рикошета пуль.
Третье неучтённое в нашем плане обстоятельство было критически важным и едва не привело к катастрофе. Мы с Гайей решили, что захватчикам не может быть известен способ активации негатора.
Мы ошиблись. Я успел это заметить за долю секунды до того, как негатор был активирован.
Видимо, пост с негатором задумывался как последний рубеж обороны. И он едва не оказался крайне эффективным: едва я выбрался из лифтовой шахты, как увидел негатор и склонившегося над ним боевика. Мне хватило одного мгновения, чтобы понять: он знает, что делает, выполняя детально полученные инструкции.
Они знали даже про усиливающие свойства воды, и для этой цели планировали использовать декоративный бассейн возле выхода из комплекса.
Впрочем, это знание, исполнительность и стремление максимизировать действие негатора, в итоге, спасли меня. Если бы они просто его активировали тогда, когда я поднимался по шахте — мне не удалось бы выбраться. Преодолеть несколько сотен метров вертикального подъёма в режиме я бы не смог. Вырубился бы от недостатка энергии.
Я просчитал, что ни одно моё возможное действие не приведёт к нейтрализации негатора, его захвату и отходу с помощью тюрвинга перемещения. Слишком много сил было тут, наверху. Я никак не успевал. Поэтому сделал единственно возможное в этом положении: навёл тюрвинг на облачное небо и прыгнул — настолько далеко, насколько смог рассчитать траекторию.
Негатор очень не хотелось оставлять у противника. Но он не был критически необходимым элементом для полной сборки, в отличие от остальных тюрвингов. В конце концов, за ним можно будет и вернуться — после того, как удастся остановить нарастающий хаос на Земле.
