– Я сдох, бро! Прячь нас под камень!
В голосе америкоса мольба – он выдохся окончательно. Ему уже не спастись. Реально ноги не держат. Но что же делать?! Ведь жопой чую, что не поможет нам в этот раз режим статуй. Камень – это их стихия. Мы так, обычные пользователи. Вот бля! Была не была!
– На спину! Быстро!
При всех своих недостатках, Майкл – смекалистый парень. Без лишних вопросов запрыгнул мне на закорки и вцепился руками-ногами изо всех оставшихся сил. Ускоряюсь и на пределе возможностей организма валю в обход монстра.
Получилось! Прорвались! Гигант позади – скачет огромным кошмарным кроликом за несущейся со всех ног Толой. Что Ферц? Бежит парой десятков метров левее сестры, постоянно бросая на неё тревожные взгляды.
– Гони дальше, бро!
Джексону легко говорить. Он сидит рюкзаком у меня на спине, а я еле живой.
– Осторосно! Там есё два!
Лими рядом. Беги, дурёха! Спасайся! Нам жопа! Трахотары взяли в кольцо. Двое новых – это только по ходу движения. Слева-справа поднимаются над землёй ещё несколько огромных фигур.
– Держись!
Я бессилен как либо помочь остальным, но хотя бы америкоса попытаюсь спасти. Ныряю в замедленный мир и рву жилы. Пока в переносном смысле, но прямой уже близко. Физически чувствую, как трещат перенапряжённые кости. Вон дырка между двумя из гигантских загонщиков. Попробую вновь проскочить.
При всей своей запредельной концентрации умудряюсь следить за друзьями. За Джи. Грай остался далеко позади – у него своя битва. То есть погоня. В дикого верю – он справится. А вот за огневиков страшно по-настоящему.
Признаков крайней усталости в движения ребят пока нет – с физикой у этих двоих всё отлично – но слишком уж много врагов в группе загонщиков, слишком уж сузилась ловчая сеть трахотаров. Дырка, в которую метит проскочить Тола не больше десяти метров. И она с каждым мигом всё меньше и меньше. Перед нами с Джексоном промежуток между каменными охотниками чуть шире. Я успеваю выскочить – это уже очевидно. Ещё немного, и лес спрячет нас с Майком от неповоротливых массивных преследователей.
– Бля!
– Ааа! Факин щет!
Спотыкаться на шурсе – это пипец! Нас швырнуло на землю и кувырком понесло по каменистому склону. На ровном месте… Сцуко! На ровном месте! У меня тупо подвернулась нога. Лишний груз доконал. Я не вывез. Не смог…
С перепугу отрубил ускорение. Синяки и царапины по всему телу мне обеспечены. Джексон сразу слетел. Воет парой метров левее. Я вскакиваю с земли.
– Нееет!
Безумный крик Ферца заставляет мгновенно повернуться в их сторону.
Тола! О Боже!
Трахотар, мимо которого пыталась проскочить девушка, словно взорвал сам себя изнутри, и каменная волна осколков как раз накрывает несчастную. В глазах Толы ужас, руки вскинуты с головой…
Такой я её и запомнил. Мгновение – и моей первой женщины, друга, любовницы, боевого товарища нет. Только груда камней, что немедленно начинает подниматься, снова превращаясь в голема.
– Господи! Господи! Господи! – скороговоркой скулит рядом Джексон. Он тоже всё видел.
– Твари!
Голос Ферца дрожит от рыданий. С рук парня срывается струя пламени и бьёт в ближайшего трахотара.
– Беги!
Но Джи не бежит. Застыв на месте, он льёт, льёт и льёт свой огонь на шагающего к нему гиганта. Бесполезно. Пламя скатывается с массивной фигуры, не причиняя великану никакого вреда.
– Мама! Мамочка!
Майк пытается удрать на своих двоих. Спотыкаясь, падая, снова вскакивая, маленький нескладный парнишка катится вниз по склону прямо к одному из загонщиков, принявшему форму, не то пузатого жука, не то несуществующей в этом мире лягушки. Кажется манник совсем потерялся в пространстве.
– Мус, беги! Скорее, Саня! Скорее!
Вцепившаяся в штанину Лими выводит меня из прострации. Бросаю последний взгляд на обречённого Ферца и снова ныряю в шурс. Вовремя! Сверху падает тень. На меня опускается каменная волна. Каким-то чудом подныриваю под её край и бросаюсь прочь. Помочь друзьям я не в силах, но сам продолжаю борьбу. Влево, вправо, прыжок, кувырок между двух исполинов. Прорвался – и со всех ног вниз по склону. До леса всего ничего. Шурса хватит.
Мёд мне в…
Каменистая почва подо мной проседает воронкой. Я падаю. Ударяюсь головой о что-то твёрдое. Пытаюсь вскочить, но ноги застряли в земле. Чёрт! Это не земля! Это камень! Меня тащит вверх. Яма, куда я угодил, вздувается пузырём. Я всё выше, и выше…
Изгибаюсь и натыкаюсь на взгляд трахотара. Великан в чьей огромной руке я торчу создал человеческое лицо. Мёртвые каменные глаза смотрят прямо на меня. Напоминающий трещину рот кривится в подобии улыбки.
– Чууужжааак, – грохотом горного обвала вырываются звуки из щели. – Тыыы пррииишшёёёл.
Глава двадцатая – Цепной пёс
Какой потрясающий запах! Пельмешки… Бабуля знает, как поднять мне настроение. Ещё на лестничной клетке унюхал, но стоило открыть дверь, как в носу заиграла настоящая симфония великолепных ароматов. Здесь, и ткемали, и белый соус с чесночком, и ржаной свежий хлеб. Вот это я понимаю встреча любимого внука!
– Санечка. Руки мой – и к столу.
– Ага. Сейчас.
Нога об ногу сдираю потные кросы, бросаю в угол рюкзак и, пыхтя, несусь в ванную. Врубаю холодненькую и наскоро мою руки. Затем складываю ладони лодочкой, набираю воды и плещу её на лицо. Потом ещё разок, и ещё. Вытираюсь, трясу головой, чтобы взбодриться – и быстрее на кухню.
– Садись. Вот компотик. Твой любимый – кизиловый. Устал?
– Дык, шесть пар. Спрашиваешь!
Холодненький, кисленький, процеженный, как я люблю.
– Нормально доехал?
– Ох, жарко сегодня. Маршрутка битком.
– Ну ничего, отдохнёшь сейчас. До шахмат ещё два часа. Накладывай пельмешки. Горячие – только сварила.
По маслицу сами соскальзывают из супницы в тарелку. Ммм… Как пахнет… Полсотни на первый заход. Потом ещё подложу. Вилкой в самый большой – и в пиалу с ткемали его. Обмакнул половинку – и в рот. Ммм… Блаженство… Натыкаем следующий. Но сначала откусить хлебушка. Да, я так ем пельмени. И макароны, и вообще все. Как можно без хлебушка?
– Ба, отрежь ещё кусик.
– Сейчас. Сметану достать?
– Доставай.
На первую тарелку ушло три минуты. Вторую уже смаковал. Макая пельмешки попеременно в разные пиалы, неторопливо разжёвывал каждый. Параллельно выпил три кружки компота. Вкусная еда – моё счастье. То есть, моё счастье, конечно – бабуля, а вкусная еда уже следствие, но это сейчас не важно. Сейчас я кайфую и стараюсь ни о чём не думать. Как хорошо…
