— Дверь держится, а она устала.
— Глаз с нее не спускайте, — предупредил я.
Остальная часть утра прошла на телефоне. Созвонился с Гараем, но тот новостями порадовать не смог.
— Залетные парнишки, незасвеченные, — вздохнул он, хотя в его сожаления я особо не верил. Пока мы с ним были закадычными товарищами, — за кадык друг друга державшими, сотрудничать нам было выгодно. Но на счет Гарая я не обманывался, помня, что человек человеку волк.
— Да быть не может, чтобы ни разу нигде ни-ни, — в это я особо не верил.
— Ты мне не веришь, что ли? — в голосе ноты металла, только я на попятный не пошел:
— Ну почему — тебе? Может, ребята твои зазря хлеб свой едят.
— С их хлебом я и сам как-нибудь разберусь, — отрезал губернатор, на том и простились. После разговора осадок остался неприятный. Мелькала у меня мысль о том, чтобы попросить его клинику, где Славкин сын, пробить, но я не стал. Во-первых, не хотел его в свои дела посвящать, и без него справимся, а, во-вторых, я помнил, как он на Славку смотрел.
Как на мясо.
Извращенец хренов.
— Давид Русланович, — Вовчик поймал меня, когда я с обеда шел, — пацана удалось сфотографировать. В клинике он, все чисто, от астмы лечится.
— Это хорошо, — кивнул задумчиво, — поехали-ка домой.
О том, что Мирослава в мое отсутствие творила, ребята докладывали почти каждый час. А я думал, что вел себя совершенно по-скотски, взяв ее почти силой. И что за поступки свои нужно отвечать.
Не извинениями, слова в таких делах мало помогают, не корзинами цветов и прочей лабудой. Чем-то иным.
Мы по проспекту катили, я на светофоре голову повернул и наткнулся взглядом на вывеску магазина. Продуктовый, такой, что еще с советских времен сохранился на этих старых улочках.
— Сверни-ка туда, — хлопнул водителя по плечу, — в магазин загляну.
— Давид Русланович, — укоризненно повернулся Вовка, сегодня он в машине со мной ехал.
— Что? — спросил недовольно, — я тебе сто раз уже сказал, я вас не для того нанял, чтобы как крыса везде прятаться.
Зашел внутрь, и как в прошлое попал. Прилавки длинные, товар за спиной у продавщицы, что в синем фартуке стояла возле кассы. Разглядывала меня, как диковинного зверя, на охрану за спиной покосилась.
Я прошел медленно вдоль витрины, вглядываясь в витрину.
— Рачки есть? — кивнул на конфеты.
— Есть.
Я расплатился, аккуратно в карман кулек с конфетами сложил, чувствуя себя почти дедом морозом. Почему-то важным казалось именно их привезти Славке, показать, что я помнил, все помнил.
А потом, когда она конфетами этими меня кормила, я ощущал сладость на языке, сладость от ее поцелуев, думал только об одном: очень хотелось мне верить в случайности.
И чтобы такое неожиданное, но яркое возвращение Славы в мою жизнь было именно ею — счастливой случайностью.
Глава 19.
Мирослава.
Больше всего меня беспокоило то, что Виктор не может со мной связаться. Тревога за сына ела меня изнутри. Как он до меня здесь достучится? Никак! Я просто сижу в неприступной крепости. Я постоянно мысленно подбирала повод выйти из дома.
Он нашелся, когда привезли мои вещи из гостиницы. Давид сидел в кресле, поджав ноги, я на полу, разбирала чемодан. Как счастливая семья. Только не семья. И не счастливая.
— Давид, — сказала, решившись, я. — Ты держишь меня в плену.
— Ну, да, — равнодушно откликнулся он. — И что?
Я отбросила платье, которое держала в руках, подошла к Давиду. Села на подлокотник кресла, прижалась ближе, теснее.
— Милый, — шепнула я. — Мой скудный набор одежды не приспособлен для долгого пленения. Мне нужно что-то носить.
— Ходи голая, в чем проблема? Мне нравится, — рука скользнула по моему бедру, выше. — И мои футболки тебе идут.
— Я задыхаюсь, Давид. Мне нужно хоть немного воли, даже если это полчаса по торговому центру.
Ушёл курить на балкон. За ним не пошла — пусть поварится в своих мыслях. Мне своих хватало, все они нерадостные. Зато, когда вернулся, кивнул.
— Езжай с моими парнями, я поработаю.
Я взвизгнула и расцеловала его в обе щеки, вынудив смешно морщиться. Рассмеялась, убежала одеваться. От охраны я оторваться не смогу, но больше чем уверена — за нами будут следить. Если Виктор и правда говорит, что на кону его жизнь, он найдёт способ со мной связаться.
— Вы будете след в след за мной ходить? — усмехнулась я.
— Да, — спокойно ответил один парень из охраны.
Ну что же, ребята, сами напросились. Следующие два часа я старательно их уматывала. Я состроила из себя классическую дурочку, дорвавшуюся до шоппинга. Перемерила двадцать платьев, и заставила их сравнивать, в каком мне лучше. Заставила их задыхаться в парфюмерном отделе — духи я выбираю очень тщательно. Они хранили невозмутимые лица и молчали почти все время, но мне казалось, они меня искренне ненавидят. Все свои покупки вешала на них.
Да, милые мои, это Чабаша легко охранять, смотри только, чтобы не пристрелили. Вот по магазинам ходить сложнее… Я не смотрела по сторонам. Я вела себя максимально легко. Съела огромный бургер прямо на фудкорте.
— Теперь я пойду пописать, — хихикнула я.
Опасалась, что они пойдут вслед за мной. Поступили иначе. Вошли в туалет, под вопли какой-то женщины, проверили — окон нет. Заглянули во все кабинки, потом вышли и позволили мне писать.
— Беспредел какой-то, — возмутилась взрослая женщина.
— Просто мой муж меня очень любит, — улыбнулась я.
Ее спутница помоложе одарила меня завистливым взглядом. Уж не они ли те, кто должен передать мне, что делать? Прошла уже минута, ничего не менялось. Тянуть время было страшно. Вошла ещё одна девушка, сразу устремилась к зеркалу — поправлять макияж. От скуки я и правда пописала. Потом принялась мыть руки — один из охранников заглянул проверить на месте ли я — подмигнула ему в зеркале. Он посторонился, пропуская молодую женщину с ребёнком. Та усадила малыша на стойку у раковины и принялась расстегивать на нем боди. Затем повернулась к моему сторожу:
