Глава 13
И тысяча чертей с ней пока что. Просто буду иметь в виду, что у Элен не все так ладно с личной жизнью и она слишком из-за этого переживает, а значит, стоит держать ее «на карандаше». Жаль, конечно, она отменный специалист, и губить все из-за того, что, может, станется, а может, и нет — безумие чистой воды. Но меня это все касается только в той мере, что придется и это брать под контроль. В какой момент рванет женщина, отчаявшаяся получить свой ломоть «женского счастья»?
Очень вовремя мне ее отношения без перспектив, у меня и так Лоя, некто мне намного более близкий. Итак? Страх и завышенные требования. Страх от завышенных требований, хотя она может все и даже, весьма вероятно, больше.
Не ново, я это видела, среди моих однокурсников были такие, чьи родители то в Америке, то в Норвегии, и ты — смотри, учись хорошо, чтобы занял как минимум пост атташе по культуре. Или место на «Первом канале». Потому что — как ты можешь нас подвести, мы на тебя возлагаем такие надежды. Впрочем, песня про компас земной была и из уст тех родителей, которые сами дальше телевизора по вечерам не ушли и образцом для подражания никак не являлись. Так сказать, мечтали разбогатеть, купив на сдачу пару лотерейных билетов. Балетная школа, игра на скрипке, фигурное катание — все туда. Я не смог, может быть, испугался, а ты бояться не смей, нельзя. Твое желание не играет никакой роли, я родила тебя для того… подставить все, что считаете подходящим.
Результат предсказуем — стресс у ребенка, переутомление, нервный срыв, бесконечные доктора, если родители сообразят, что натворили. Авторитет у ребенка, как ни крути, постоянно перед глазами, авторитет у него — родители, а подростковый бунт — закономерное сомнение в этом авторитете. И если подросток задумывается и пробует авторитет на прочность, то хорошо, если нет — кажется, получается еще одна Лоя, и если бы Лоя была такая одна.
Выходит интересно: вроде бы все у нее складывается, а что-то ей не дает двигаться дальше, вперед. Постоянные оглядки, вечные рефлексии, стремление для всех быть хорошей, особенно для всего боящейся матери, которой бы самой подать Лое пример, но нет, она не была достойным примером, она отступила, ушла, и это все отговорки, должна быть весомая и объяснимая причина. И если бы не отец, ученый известный и уважаемый, кто знает, не отмахивалась бы мать от нее «да что эта твоя наука, какие олимпиады, ты должна уметь варить борщ».
Все-таки хорошо, что у меня не появилось своих детей. До каких-то цельных и здравых мыслей я дозрела не то что к полтиннику ближе, а в прямом смысле не в этой жизни.
— Ой. Извините, пожалуйста.
И обалдевшая я вернулась из скитаний по мыслям и облакам на землю. Из кафе я давно ушла и куда-то брела по улице, помахивая пакетами, утонувшая в своих мыслях, отмечая разнообразие города — вспоминая. Пусть так.
— Ничего, — женщина, казалось, даже не заметила, что я чуть не столкнула ее на проезжую часть, а я крыла себя распоследними словами. Идиотка, натворила бы дел! — Вы не знаете, где линия «Одиннадцать-Ти-Эр»?
Ей было уже за семьдесят, очень аккуратная, я бы сказала — элегантная старушка. Эффектная стрижка, недешевая одежда, новая сумочка. Мне везло сегодня на стариков.
— Мне нужно в Трайвен.
Чудесно, что это и где? Я постучалась в память Лои, но там было пусто. Я уже научилась различать среди собственных мыслей и эмоций эти подсказки-узнавания, но только не в этот раз. Совсем никаких воспоминаний, будто она тоже слышала это название впервые. Я спустила на асфальт свои пакеты с покупками.
— Давайте я посмотрю? — предложила я, доставая смартфон, если хоть так я могла загладить свое кошмарное поведение. На месте этой милой старушки я-Регина уже закапывала бы себя саму там же, где и стояла. — Трайвен… Трайвен…
Я быстро тапала по карте, ища указанный район. Берндс, Кэор, Седемаль, Девятый Дистрикт, Десятый Дистрикт, «Голодные Игры» какие-то. Текст на карте был мелкий, я вбила название в поиск — ничего. Я ослышалась, может быть?
— Точно Трайвен? — уточнила я, и женщина кивнула.
Может быть, здесь в воскресенье всегда такие загадки? Или у меня окончательно вентили сорвало и нет никакой женщины, как до этого не было Уильяма? Почему-то это меня напугало так сильно, что я схватила за рукав какого-то паренька, по виду школьника.
— Привет, я не местная, скажи, как отсюда доехать до Трайвена?
— До куда? — разинул рот подросток. — А это где?
На этот вопрос я ему не смогла ответить, и парнишка резво удрал по своим делам. Я же оглянулась по сторонам, отвела женщину на скамеечку и присела с ней рядом, продолжая рыться в своем телефоне.
— Вы, наверное, торопитесь, — покачала головой она.
— Вовсе нет, — легко соврала я. Я не торопилась, но даже если бы да, то вот так вот сбежать не смогла бы. — Я еще раз хочу извиниться, я не хотела сбивать вас с ног.
Я моргнула. Трайвен я все же нашла, и находился он от нас далековато. Маршрут, построенный на карте, показывал, что нужно добраться до Западного вокзала, затем ехать порядка ста километров на поезде, а потом брать такси или идти пешком еще километров семь…
Деревня какая-то, подумала я. И хотя деревни тут очень благоустроенные, не собралась же она в таком виде туда? Но как знать, не в тренировочном же костюме ей ехать, мать тоже недоумевала, почему я в кедах.
И все равно было что-то не так. Я делала вид, что копаюсь в смартфоне, но искоса рассматривала женщину. Ухоженная, аккуратная, улыбчивая, ручки сложены на коленях и придерживают сумочку, туфли лаковые, совершенно не стоптанные, прическа залита лаком и не растрепалась, помада на губах. Такая картинная старушка из прошлого. Подобные женщины были в моем прежнем мире…
Лет этак двадцать-тридцать назад?
Я опять заморгала, но быстро дала себе окорот. Это даже как версия не выдержит критики, она не может оказаться здесь так же, как я. Люди не попадают в другие миры целыми группами, авторитетно заявила я сама себе — вылитый диванный эксперт по всякому неизведанному, большой опыт в написании всякой антинаучной фигни сказался, когда не надо бы. Откуда я знаю, что случилось со мной?
Что она там говорила, «Одиннадцать-Ти-Эр»? Я быстро набрала название линии и к своему ужасу обнаружила, что эта линия в нашем городе отсутствует как факт, зато карта быстро переместила меня на север, за семьсот километров, и издевательски спросила, как я собираюсь туда попасть, предложив на выбор девять маршрутов разными видами транспорта.
— Как вас зовут? — я еле шевелила губами. Догадка, осенившая меня, была еще хуже, чем нелепое предположение о массовом попаданстве. — Вы помните свое имя?
— Обижаете, деточка, — абсолютно не обидевшись, театрально надула губки женщина. — Я стара, но я же не выжила из ума. Меня зовут Эвелина Картни. А вас как зовут?
— Лоя, — пробормотала я. — Лоя Линарес. — Я посмотрела на свои кеды. Не особо свежие, не такие новые, но подошва, когда я выходила из дома, была белоснежной, Лоя ухаживала за обувью, а сейчас кеды слегка припорошило серо-коричневым. А туфельки Эвелины были почти нетронуты уличной пылью. — Эвелина, у вас есть телефон?
