Мужчина задумался. В её голосе звучала горечь, терпеть которую было невыносимо тяжело. Но она действительно имела право знать. Вопрос в том, сможет ли она принять его ответ, ибо он ей вряд ли понравится.
— Всё дело в письмах. Он их прочитал. Их содержимое перевернуло всё, что только можно было перевернуть в его душе.
— Ради бога, не томите, — жалобно взмолилась Нелли. — Что ещё за письма, Иван?
— Письма, которые писал ему Ваня после того, как он ушёл из семьи.
— Ваня писал письма?
Она уже совсем ничего не понимала. Этот человек говорил о вещах, о которых она не имела ни малейшего представления.
— Думал, вы знаете, — сокрушённо произнёс Иван. — Мальчик писал обо всём, что происходило в вашем доме после его ухода. О том, как издевался над ним Вадим. О том, как вы его поддерживали. Да, именно вы, Нелли. Вы вместе со своим братом гнобили мальчика, издевались над ним, морили голодом. Всё это он описывал в мельчайших подробностях, а письма отсылал на почтовый адрес, в котором проживал отец. Но он их не читал. Пьяный загул длительностью в несколько месяцев отрезал его от внешнего мира. А когда он, наконец, пришёл в себя, то было уже поздно.
— Я ничего не понимаю. — Её голос испуганно задрожал.
— Выйдя из запоя он прочитал все письма разом, и ужаснулся. Он бросился спасать мальчугана от своих родных детей, но было уже поздно. Мальчик неожиданно погиб. Ваша мать уже была арестована, а вы отправлены в детский дом. Убитый горем, он снова впал в пьянство, из которого его вытаскивал старый друг. Он и организовал эмиграцию в Штаты. Так всё и было.
— Так вот почему…
— Поэтому он вас и проклял, — не дал ей закончить Иван.
На лице Нелли выступили слёзы. Она поспешила их убрать, чтобы не повредить макияж.
— Какого чёрта, я вас спрашиваю?! Всё было не так. Это выдумки маленького мальчика. Я не знаю, чего он там понавыдумывал, только всё это ложь.
— Неужели?
— Да, именно так! — чуть вскрикнула Нелли. — Я никогда над ним не издевалась. Вадим, да, может быть. Но это не точно. Скорее всего Ваня был так раздосадован исчезновением отца, что от обиды стал выдумывать некоторые моменты в надежде на то, что тот его заберёт к себе. Об этом вы не подумали?
— Но мальчик умер, — резко оборвал Иван.
Повисла мучительная тишина. Лишь весёлые крики детей нарушали покой этого умиротворённого места.
— Да, так, — с трудом вымолвила Нелли. — Только для меня это такая же загадка, как и для вас.
— Для меня нет никакой загадки. Всё и так понятно, — заключил мужчина, по привычке скрестив на груди руки.
— Какие поспешные выводы! Что ж вы не обмолвились об этом на передаче?
— Пожалел вас.
— Неужели?
Она яростно сжала кулаки, глядя на его отрешённое лицо. Вчерашняя симпатия сменилась сокрушительным разочарованием. Он казался неприступным, но всё же был чертовски красив. Чёрт, чём я думаю? — встревоженно пронеслось в её голове.
— Что было, то было. Я не хочу больше копаться в вашем белье, — грубо произнёс он.
Какой наглец!
— Странно это слышать после того, как вы заставили нас пройти через жернова передачи, — с вызовом в голосе сказала она.
— У меня не было выбора. Я же говорил, мне было поставлено такое же условие, как и вам. В результате все получили своё. Все должны быть довольны. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос.
— Странный получился разговор.
— Хотите чего-то ещё?
— Да, уехать отсюда.
— Но вы не спросили, что мы тут делаем.
— И что же?
— Отвечаем на ваши вопросы. Только и всего.
— По-вашему я идиотка?
— Нет. Просто мне было интересно как вы отреагируете на мои ответы.
Нелли была в ярости, но изо всех сил сдерживала себя. Теперь он не казался ей таким привлекательным, нежели парой минут ранее. Она не могла понять, издевался ли он над ней, или же продолжал вести игру, придуманную отцом. По крайней мере становилось ясно, что она здесь вовсе не по своей воле, а, скорей всего, по его задумке. Если так, то складывалось впечатление, что ежели в стенах останкинской телебашни ток-шоу и закончилось, то в голове у этого человека оно во всю продолжалось. И осознание этого давило на неё со всех сторон.
— Что с вами? — услышала она голос человека, который своим поведением разрывал её на части.
— Я хочу отсюда уехать. Мне не хорошо.
— Тогда у меня к вам тоже есть парочка вопросов, — неожиданно сказал он.
— Я готова на них ответить, но только по пути домой.
— Хорошо, — согласился Иван. — Не буду вас больше мучить. Мы уезжаем.
26 глава. Обед с братом
Путь домой оказался не таким радужным, каким был приезд. Обратная дорога тянулась мучительно долго. Оба сидели молча, избегая взглядов друг друга. Он отрешённо смотрел вперёд в лобовое стекло, а она на детей, которые во всю резвились, не замечая изменившейся обстановки. Похоже, посещение могилы Вани Бунина не пошло ей на пользу. Напротив, ей в очередной раз пришлось оправдываться.
Как только они съехали с МКАДа, тут же упёрлись в пробку. Машина продвигалась так медленно, что проще было двигаться пешком.
— Похоже, это надолго, — произнёс водитель, обращаясь к Ивану.
Тот никак не отреагировал.
— Если вы подвезёте нас поближе к метро, то мы выйдем, — сказала Нелли то ли водителю, то ли сводному брату.
— Кажется, у вас были ко мне вопросы, — вспомнил Иван.
— Ерунда. Хотела узнать об отце, но уже не уверена надо ли мне это.
— На вашем месте мне было бы интересно.
Дети слишком сильно расшумелись, и Нелли пришлось сделать замечание. Когда они ненадолго притихли, она всё же спросила:
— Ну и как он там жил? Боже, я даже не знаю, чего именно спросить. — В её голосе звучала досада.
— Ничего. Всё нормально, — с пониманием произнёс мужчина, слегка повернув в её сторону голову. — Я не знаю каким именно он был отцом здесь в России, но точно могу сказать каким он был там, воспитывая меня.
— Ну? И каким же?
— Никаким. Всем занималась мать, его жена. Это её игрушкой я был. А в его лапы попал спустя время, сразу после окончания колледжа. Он никогда не относился ко мне как к сыну. Скорее, как к приемнику. Так что не думаю, что вы многое потеряли, не имея такого отца.
— Но вы-то хоть получили достойное образование. А мы вообще ничего.
— Не считая шести миллионов, — заметил он.
— Ну, знаете, когда половина жизни позади, то это мало утешает. Шрамы на наших судьбах невозможно так просто затянуть.
