Наконец взяв себя в руки, я вышла из машины и направилась к входу.
Я подошла к стойке регистрации, за которой стояла девушка администратор с телефонной трубкой в руке. Она отвечала по телефону и параллельно, что-то записывала в журнале. Я ждала пока девушка освободиться, оглядевшись вокруг и обратив внимание на обстановку.
Мне было ужасно не по себе находиться здесь.
Все в этом месте, начиная от запаха и цвета стен, кричало о приближающейся неизбежности…
Мне хотелось, чтобы это все оказалось просто каким-то страшным сном, от которого я вот-вот проснусь, и моя жизнь снова станет прежней.
– Мисс, я слушаю вас, что вы хотели?! – Вывел меня из задумчивости голос девушки за стойкой.
– Добрый день! Могу я узнать, в какой палате лежит Мелани Робертсон? – Ответила я, сказав на автомате свою фамилию и не подумав, что возможно мама выходила замуж и сменила ее.
– Кем вы ей приходитесь? – Поинтересовалась девушка, после того как нашла маму в списке пациентов.
Значит, она так и не сменила фамилию…
– Я ее дочь… – ответила я дрогнувшим голосом и протянула девушке свой паспорт, а самой стало не по себе от этих слов.
Неужели это все действительно происходит со мной…
Когда я подходила ближе к палате, меня уже начало прилично потряхивать, то ли от волнения, то ли от температуры, я не понимала.
Я потянулась к ручке и внезапно дверь в палату открылась, и из нее вышел высокий светловолосый мужчина в белом халате, с папкой в руках.
– Здравствуйте! Вы к миссис Робертсон? – Поинтересовался он, увидев меня.
– Здравствуйте! Да, я Ники Робертсон, ее дочь!
Он аккуратно закрыл за собой дверь и протянул мне руку.
– Я Итан Уилсон, ее лечащий врач.
Я пожала ему руку, и почему-то он не сразу отпустил ее, как-то странно посмотрев на меня своими голубыми глазами.
– Как она, мистер Уилсон? – Спросила я, когда он все-таки отпустил мою руку.
– Давайте лучше пройдем в мой кабинет! – И указал рукой, следовать за ним.
Я пошла за ним и когда мы подошли к его кабинету с табличкой: «Заведующий отделением хосписа при онкологическом центре им. Д.М.Андерсона И.Т.Уокер», он открыл ее передо мной и пригласил войти.
– Присаживайтесь, мисс Робертсон.
Я села на стул, стоящий напротив стола и ждала когда он пройдет и сядет за свое место.
Сев за стол, он опять посмотрел на меня долгим взглядом, который сложно было понять. Я также смотрела на него, не отводя глаз и ждала, когда он начнет говорить.
Успев обратить внимание на то, что у него была достаточно приятная внешность со светлыми короткими волосами и голубыми глазами. На вид ему было около 35 или немного больше.
– Мисс Робертсон, вчера я разговаривал по телефону с вашим отцом и рассказал ему о наших прогнозах. Я думаю, вы прекрасно понимаете, что перевод больного в хоспис не несет за собой ничего хорошего. Да, бывали случаи, когда больных переводили обратно в обычный стационар, после чего наступал период ремиссии, но такие случаи бывают один из ста тысяч. Но, к сожалению, в случае с вашей матерью, надежд никаких. Опухоль разрастается и уже широко проросла в прилегающую ткань мозга и чтобы вы понимали, счет времени идет уже не на недели и может даже не на дни…
Я слушала его, не отводя взгляда и снова меня начала бить сильная дрожь. Не знаю, чего я еще ожидала услышать, но почему-то все равно было горько на душе.
– Мисс Робертсон, с вами все в порядке?
Может вам принести воды? – Вывел меня из оцепенения голос доктора и взглянув на него, я увидела тревогу на его лице и что-то похожее на жалость.
– Нет-нет, все нормально… Простите мистер Уилсон, мне сложно воспринимать всю эту информацию.
– Можно просто Итан. Не извиняйтесь, я вас прекрасно понимаю, мисс Робертсон. Я потерял отца из-за этой ужасной болезни, когда учился в старшей школе. – Произнес он и посмотрел на меня своими голубыми глазами.
И в этот момент я почему-то подумала о том, что больше люблю зеленый цвет глаз…
– Мне очень жаль… – Только и смогла произнести я.
– Да, мне тоже… – ответил он на выдохе и снова посмотрел на меня долгим взглядом.
– Я смогу с ней поговорить?
– Если совсем не долго. Сейчас она на сильных обезболивающих и кое-как еще может говорить, но с каждым днем ей становится все трудней.
– Хорошо. Спасибо мистер Уилсон…Итан… – ответила я и поднялась со стула, увидев как он тоже поднялся со своего места.
И когда я уже взялась за ручку, чтобы открыть дверь, я услышала:
– Мисс Робертсон!
Я повернулась и снова встретилась с взглядом голубых глаз.
– Да?
– Мне жаль вам это говорить, но советую вам заранее попрощаться…
Я лишь смогла покивать головой.
– И если вам понадобиться какая-то помощь, вы всегда можете обратиться ко мне.
И в этот раз в его взгляде я будто заметила какую-то надежду, отчего мне стало не по себе. Но как бы там ни было, в нем чувствовалась доброта и искренность, что очень располагало.
– Спасибо вам, Итан… – ответила я мягко улыбнувшись и вышла из кабинета, закрыв за собой дверь.
Тихо открыв дверь палаты, я увидела лежавшую на кровати женщину. Ее глаза были закрыты, и казалось, что она спит.
Рядом с кроватью стояли разные приборы, издававшие пикающие звуки. На одном из них был виден сердечный ритм, пульс и давление. А другой, был мне незнаком, поскольку я нечасто бывала в больницах за свою жизнь. Также к руке матери была подведена капельница, с каким-то раствором.
Приблизившись ближе, я смогла лучше ее рассмотреть и совсем ее не узнала. Это была уже не та красивая светловолосая женщина с сияющими голубыми глазами, как и у меня, какой я ее запомнила.
На ее голове был повязан платок, и сразу было понятно, что под ним не будет волос, поскольку на лице совершенно отсутствовали брови.
Под глазами были темные круги, цвет лица был неестественно белого цвета, как и цвет губ, который был скорее бледно-синим.
– Мама? – Негромко проговорила я.
Но она не отреагировала…
Тогда я подошла ближе и положила дрожащую руку ей на плечо, и она медленно открыла глаза.
Какое-то время она смотрела на меня, возможно сперва не узнав, а потом тихим и хриплым голосом произнесла:
– Николь…девочка моя…
От этих слов мое сердце сжалось, и я почувствовала как к горлу начинает подступать ком, а глаза наливаться слезами…
– Это я… – почти шепотом произнесла я.
