От криков и рыданий, мое горло уже начинает саднить…
В какой-то момент, будто в своем подсознании я слышу знакомый голос…
«Ники!», «Проснись!», «Малышка, проснись!»
Картинка начинает рассеиваться, и я открываю глаза, все еще продолжая звать отца.
– Папочка!
Чувствую, что меня легонько трясут, и пытаюсь сфокусировать зрение.
– Девочка моя, проснись! Это сон, это всего лишь сон!
Я вижу перед собой Джейка, который навис надо мной и в его взгляде я замечаю тревогу.
– Джейк… – охрипшим голосом говорю я.
Чувствую, что мое лицо все мокрое от слез и сердце бешено колотиться.
– Я здесь, малышка! Тебе приснился плохой сон!
– Папа…мне приснился папа…Он не видел меня…Я звала его, а он не слышал… – начинаю говорить я и мой голос дрожит и по щекам снова начинают течь слезы. – Я пыталась сказать ему, что простила, но он не слышал меня, Джейк!
И меня словно прорывает, и я начинаю в голос плакать.
Джейк приподнимает меня и крепко прижимает к своей груди.
– Тише, девочка моя…Не плачь…Это просто сон…
Чувствую, как глубоко он вздохнул, как ему больно за меня и от этого еще больше начинаю плакать…
А он так и держит меня в своих объятьях, пока я успокаиваюсь, а потом я снова засыпаю, абсолютно обессиленная…
***
Почти две недели отца продержали в искусственной коме и сегодня врачи планировали вывести его из нее.
Мы стояли с Джейком в коридоре больницы и ждали новостей.
Я не могла стоять без движения, ходила из стороны в сторону, чтобы хоть как-то унять дрожь во всем теле.
Как мне показалось, прошло уже слишком много времени и в палату несколько раз входили и выходили доктора, и на их лицах отражалась тревога…
Я уже просто начала тихо паниковать, и Джейк подошел ко мне и крепко обнял.
А потом из палаты вышел папин лечащий врач и после небольшой паузы произнес:
– Я сожалею, мисс Робертсон, но сердце вашего отца остановилось, мы не смогли его реанимировать!
И я закричала…
– Неееет!!! Папа! Папочка! – Мои ноги подкосились, и я чуть не рухнула на пол, но Джейк вовремя подхватил меня и крепко обнял. Я же схватилась за его пиджак и, уткнувшись ему в грудь, зарыдала.
Джейк прижимал меня к себе и молча гладил меня по голове, пока я сотрясалась в горьких рыданиях.
У меня было такое ощущение, что в мою грудь всадили тысячу острых кинжалов, да еще и прокрутили. Я никогда не думала, что можно физически настолько ощущать душевную боль, но именно это я сейчас и чувствовала…
Остальные часы я помню как в тумане… Джейк о чем-то поговорил с врачами, дал мне на подпись какие-то документы, а потом усадил меня в машину и отвез домой.
Я была совершенно разбита, не могла разговаривать, а только сидела в гостиной, уткнувшись в одну точку…
Я знала, как тяжело было Джейку видеть меня такой, но ничего не могла с собой поделать…
Весь вечер он старался не отходить от меня ни на шаг и когда уже было совсем поздно, аккуратно поднял меня на руки и отнес в спальню. Помог умыться, переодеться и как маленькую девочку уложил в кровать. А потом лег рядом и притянул меня к себе, крепко обняв и поцеловав в лоб.
Этой ночью я так и не сомкнула глаз…
Глава 24
Похороны были назначены на послезавтра, и поскольку я никак не могла прийти в себя, за подготовку вызвалась взяться Шелли вместе с Джейком.
Вечером накануне похорон, я сидела в гостиной на диване, подогнув под себя ноги.
Джейка все еще не было дома. Он задерживался, помогая Шелли с подготовкой.
В руках у меня была наша с папой фотография, с выпускного вечера в университете. Мы стояли, обнявшись, я была в дурацком костюме выпускницы со смешной квадратной шляпой.
Я хорошо помнила тот день…, как ждала отца, ведь он никогда не пропускал важные в моей жизни события, но тогда он возвращался из командировки и вылет задержали. Поэтому он сильно опаздывал. А увидев его, я побежала к нему навстречу и он, обняв меня сказал: «Ну вот теперь моя девочка, дипломированный специалист. Я горжусь тобой, доченька!»
В этот момент мимо нас проходил журналист студенческой газеты с фотоаппаратом, и мы попросили его сделать наше фото на память.
А потом папа вложил мне в руку подарок за отличное окончание университета, которым оказались ключи от моей квартиры.
От нахлынувших воспоминаний по моим щекам снова полились слезы, в тот момент, когда в гостиную зашла Мишель.
Увидев меня, она подошла и села рядом. Я попыталась незаметно вытереть слезы, чтобы она не видела как я плачу.
– А кто это на фотографии? – Заметив ее в моей руке, спросила Мишель.
– Это я с моим папой, на выпускном вечере, – с трудом сдерживая слезы, ответила я.
– А где сейчас твой папа?
Я погладила фотографию и сглотнув образовавшийся ком в горле, тихо проговорила:
– Теперь он вместе с моей мамой на небесах, принцесса.
– Поэтому ты плачешь?
Я быстро закивала головой, поскольку побоялась, что если начну говорить, то опять расплачусь.
Мишель недолго думая, прильнула ко мне и обняла за шею и я почувствовала уже такой знакомый запах ванильного шампуня. Я обняла ее в ответ, закрыв глаза, с трудом сдержав поток слез.
***
В день похорон, я была в полной прострации…
Почтить память отца пришло очень много людей, что совершенно не удивило меня. Ведь он был очень уважаемым человеком.
Я стояла у гроба, когда ко мне подошел мой дядя Пол – родной брат папы, прилетевший из Канады со своей семьей, первым же рейсом.
– Ники, детка! – проговорил он и крепко обнял меня. – Соболезную, дорогая! Эдриан прожил хорошую жизнь! Нам всем будет очень его не хватать!
– Спасибо, дядя Пол, – ответила я отрешенным голосом.
– Если тебе понадобиться какая-либо помощь, ты всегда можешь обратиться ко мне, дорогая, – произнес он и поцеловал меня в лоб, легонько сжав мои предплечья.
– Хорошо…
После дяди ко мне подошла его жена и две моих двоюродных сестры, чтобы тоже сказать слова поддержки.
Нескончаемый поток людей, желающих высказать мне свои соболезнования, окончательно вымотал меня. Поэтому Джейк и Шелли практически весь день старались быть рядом, переживая за мое состояние.
После погребения, мои ноги уже буквально подкашивались. Сил совершенно не осталось, мне хотелось убежать и забиться в тихий уголок, чтобы больше не слышать нескончаемых слов утешения и соболезнований.
