– Умирать всегда страшно, – заметила ведьма.
– При чем здесь это? – бес поднял глаза на Шэдар. – В пекле погибают все, рано или поздно, но там твоя энергия уходит в вечный круговорот жизни, а тело пожирает огонь. Огонь есть наше начало и конец. Здесь же всех опускают в землю, и черви вместе с жуками пожирают гниющую плоть. Отвратительно, – передернул он плечами.
– Порой ты меня поражаешь. Ваша братия творит кровавые ритуалы и прочую непотребщину, а обычные похороны вызвали такую реакцию, – хмыкнула Шорох.
– Слушай, – поморщился бес, – если случится так, что я умру здесь, в этом мире, сожги мои останки.
– Зачем? Сердце беса – ценный ингредиент, рога можно продать для зелий мужественности, а кисточку с хвоста используют демонологи для жезлов власти. По сути, ты ходячий набор для декоктов. Если мне вдруг понадобятся деньги, я просто убью тебя, – саркастично заметила Шэдар.
– Вот, значит, что я для тебя? – голос беса задрожал.
Шэдар растерялась: хвостатый действительно ее удивлял. Потом, сделав над собой усилие, произнесла:
– Обещаю, если погибнешь, я сожгу твое тело.
Ведьма покачала головой. Куда катится мир? Она общается с бесом, как с другом.
– Дари-и-и! – провыл хвостатый и полез обнимать ее ноги. – Я знал! Знал! Знал, что небезразличен тебе. Ты лучшая, моя королева! – прижимался он все сильнее и сильнее.
Шурх.
Ноги Шэдар обвили ветви пня, листочки ластились к телу ведьмы, бес ревниво хрюкнул.
– Пошел прочь, предатель, – рыкнул он.
Проглот не обратил внимания на слова беса и потянул Шэдар за ногу. Рогатый набычился и крепче вцепился в другую.
– Оба отпустили. Живо! – приказала Шэдар. – Нашли кого делить.
Медленно, с неохотой они оторвались от ее ног. Бес прожигал Проглота взглядом, пень зловеще шелестел ветвями.
– Верни мое золото, – потребовал бес.
Шэдар даже удивилась: он так долго терпел, боясь что-либо сказать бывшему приятелю. Она напряженно посмотрела на Проглота. До этого момента пень вел себя как декорация, но, похоже, раскаяния закончились.
Дитя Тьмы замерло, будто что-то обдумывая, а после хищно приподнялось на корнях и начало раздуваться. Дерево протестующее скрипело и трескалось. Затем из него со свистом вылетела первая монета. Она попала бесу точно в лоб. Тот пошатнулся и бухнулся на колени. Монетка отлипла, а на мордочке рогатого отпечаталась символика Карфаенской империи.
Вжух! Еще одна монета. Вжух. Вжух.
– Спасите! – заорал бес, уворачиваясь от очередного кругляша. Поскольку в свое время хвостатый уж очень сильно озаботился обогащением, то его сокровищница в брюхе пня прилично разрослась.
Шорох не знала, куда ей смотреть: то ли на то, как Лао готовится произнести прощальную речь, то ли на охоту за бесом. И то и другое выглядело в равной степени интересно. Опять же, в толпе она заметила и Рантара, который теперь тенью следовал за Ишиданом. Чуть в стороне, опираясь на дерево, замерла некромантка. Все вместе это казалось странным.
Сомнения ведьмы развеял хвостатый, решивший укрыться за ее ногами. Когда в Шэдар прилетело несколько монет, она приказала:
– Довольно!
По книге пронеслась волна магии. Проглот вмиг сдулся, опустил веточки и вновь притворился куском дерева.
– А ты, – тяжелый взгляд ведьмы уперся в беса, – не раздражай меня.
Тот кивнул и осторожно отполз подальше от разгневанной Шэдар. Сама же она подумала, что размякла: раньше бы хорошенько взрезала по наглой рогатой морде, сейчас лишь рукой махнула. С другой стороны, она столько раз применяла силу, а ума в голове беса не прибавилось ни на каплю.
– Следим за похоронами. Вон уже и гроб несут, – миролюбиво заметила Шорох.
Бес процокал обратно и тоже стал наблюдать за процессией.
– Ни у кого ни слезинки, – произнес он. – Хотя нет, наша девочка утирает сопли.
– Еще бы, зельевар был душой своей кафедры – такой же ядовитый, как и его предмет, – цинично бросила ведьма. – Только странно это все. Глянь, как они несут гроб.
– Хорошо несут, – оценил бес. – Ровно и плавно.
– И не напрягаясь. – Шэдар провожала взглядом дубовый ящик.
– Дай порулить, – попросил хвостатый и предвкушающе потер лапки.
Ведьма грациозно отступила, а бес начал плести чары. Голуби – эти летающие крысы – всегда легко подчинялись его воле. И сейчас несколько десятков птиц спикировали на адептов, несущих гроб. Вполне логично, что они стали отмахиваться от нежданных налетчиков и…
Гроб накренился и упал на обледенелую дорожку. Его крышка крякнула и отвалилась в сторону.
– А мертвеца-то нет, – усмехнулась Шэдар. – Кому могло понадобиться тело Зигисоля?
– Адептам на опыты? – предположил бес.
Подчиняясь командам декана факультета, адепты быстро подняли гроб, но присутствующие уже зашептались. Шэдар перевела взгляд на Асти: на лице мага отразилось сожаление. Лао остался невозмутим, впрочем, ничего удивительного.
– Это Такара его выкрала, – поразмыслив, произнесла Шорох. – Больше он никому не нужен.
– Вот больная баба, – вынес вердикт хвостатый и поморщился, вспомнив шокирующую сцену любви.
Непонятный стон пронесся над кладбищем. Словно сам университет оплакивал смерть профессора. Шорох замерла, прислушиваясь к окружающему миру.
– Что происходит? – заволновался бес.
– Защита, она пала, – неверяще прошептала Шэдар. – Похоже, наша передышка закончилась. Время пришло.
Мартинити
Я брела по одной из многочисленных дорожек университетского парка. Позади осталась удручающая процессия и витиеватая речь шифу Лао о жизни и смерти. Зачем я пошла на похороны профессора Зигисоля? Разумного ответа не находилось.
Подумалось, что так будет правильно. А возможно, я так и не поверила до конца в его гибель. Слышать и видеть – разные вещи. Вот только и здесь все получилось как-то нелепо. После того, как выяснилось, что тела в гробу нет, происходящее стало казаться фарсом. Потому и дальше оставаться на кладбище я не захотела.
Наверняка у подобного прискорбного обстоятельства есть объяснение. Да и похороны нужнее живым, чтобы поставить точку, чтобы проститься. Не так уж и важно, что гроб пустой, огорчало лишь то, что теперь по университету поползут слухи и домыслы, способные разрастись до невероятных по своей глупости размеров. Мертвым же, как мне казалось, нужен покой. Именно так мы можем отдать им дань уважения – не беспокоить.
Меня не покидало смутное ощущение нависшей над ШтУЧКИ угрозы, будто тень легла на весь наш академический мирок. Беспокойное поведение птиц, протяжные вздохи ветра, тоскливое, отлитое из стали небо…
