– Я не могу отказаться, понимаешь? – сказала Ана, и глаза заблестели, а волосы выбелило отчаянием. – Это не предложение и даже не приказ, а воля Олимпа, догмат. Я рождена в империи Олимпиаров и подвластна ей, а там не свобода и не демократия. Отныне мне суждено стать архонтом Лендарии. Мне придётся…
Ей придётся уйти.
– Ну хорошо! – рявкнул Одиссей, чувствуя, как внутри зарождается сверхновая, сотканная из гнева и протеста.
– Хорошо?!
– Нет, не хорошо. Совсем не хорошо. Я имею в виду: «Ах так, тогда мы…»
– Что мы тогда?
Она смотрела на него с надеждой.
– Если у нас осталось тридцать три дня вместе, – взяв Ану за плечи, медленно выговорил Одиссей, – то пусть впереди нас ждут самые удивительные миры и самые интересные дела. Пусть это будут тридцать три самых поразительных дня в нашей жизни.
Он не подумал, что такие желания загадывать попросту опасно.
Ведь они могут и сбыться.
Дело #11 – Ярчайшая из звёзд
«Ты упадёшь и разобьёшься либо взлетишь и сгоришь. Третьего не дано.»
Ирелия Кан
✦ Глава 9: Всегда в образе ✦
Женщина зависла в позе лотоса под самым потолком. Окружённая слоями невидимых защитных полей, она восседала на подушке из пустоты в центре роскошного зала, под прозрачным куполом, сложенным из алмазной мозаики – в одной из самых дорогих резиденций элитарной планеты Лосс.
Неогранённые драгоценности сдержанно переливались, пропуская свет гигантской синей звезды, заполонившей треть небосвода. Её невыносимое сияние заливало весь город. Но проходя через купол, оно лишалось слепящей ярости, делалось обыденным и поблекшим.
Женщина, наоборот, оставалась особенной и неповторимой. Окружённая голубым ореолом, она витала в глубинах задумчивости, прекрасное лицо обращено в неизвестное, с едва заметной улыбкой. Отрешённая от мирской суеты, она размышляла о важном и тайном – а внизу столпились простые смертные. Они стояли, задрав носы и подбородки, в тени женщины, падавшей на светло-серый пол из молекулярно обесцвеченного сердолика. Кто-то из присутствующих подумал, что тень дивы в несколько раз больше, чем она сама.
Ирелия Кан поднялась куда выше рядовых обитателей планеты Лосс. Четырежды вибраниумная королева Галактовидения, трижды лауреат премии «Орион», многократный номинант и победитель «Гемини», она, без сомнения, являлась ярчайшей актрисой квадранта. В паре тысяч ближайших миров слава этой женщины превосходила славу сыгранных ею героинь. И почти ничего не могло затмить близкий выход её нового кинарта.
Только тот факт, что Ирелия Кан была мертва.
– Мы защищали её лучше, чем президента планеты, – поклялся начальник охраны звезды, гепардис по имени Шон-Хон.
Голос был выцветший, а сам безопасник опустошённый. Подтянутый и почти лысый кошак, гладко выбритый везде, кроме хвоста, с десятками технологичных аугментов по всему телу, он казался гибридом уставшего живого существа и невзрачного техно-бота.
– Глазами этого не увидишь, но Ирелию окружает не стандартное защитное поле, а уникальная конструкция ручной разработки. Сразу три силовых контура разных производителей и конфигураций. Взлом или преодоление одного поля не связан с работой других. Каждое поле класса S+++, защитная эффективность максимальная, семь звезд. Установка и поддержка такого щита стоит целое состояние. У каждого из трёх полей свои функции и особенности. По-отдельности они теоретически преодолимы, но все сразу… невозможно.
Он аккуратно кашлянул и поправился:
– Считалось невозможным до сегодняшнего утра.
– Позвольте, милейший, – скептически повёл бровями старший констебль Ибо Дурран. – С чего вы вообще решили, что с госпожой Кан что-то не так? С моей точки зрения, она в полном порядке. Взгляните: идеальна, как всегда.
Старший констебль был человеком прямо-таки портретной яркости. Грузный, почти багровой надутости, с выпяченными губами и глазами навыкате, с кожей в оспинах и мятым, как первый блин, лицом. Его щёки всегда обиженно дулись, исключая моменты, в которые они как бы лопались – когда констебль что-нибудь говорил; а в уголках рта блестела слюна. В общем, Ибо Дурран был на удивление непривлекательным господином, хотя его внешность слегка облагораживали ухоженные усы.
– Совершенно идеальна.
Выразив свои сомнения, констебль уставился на начальника охраны, с него перевёл взгляд на медитирующую звезду, а оттуда спустился к частному сыщику с ассистенткой, стоявших чуть в стороне. В конце вояжа по лицам присутствующих, на выпуклой физиономии констебля проступило совсем уж явное недоумение. Он стал загибать толстые пальцы, подсчитывая несуразицы – и на каждом пункте со значением приподнимал свои кустистые брови.
– Спокойный взгляд госпожи Кан и полное отсутствие внешних повреждений. Наша дива даже во сне выглядит безупречно, как в лучшей из своих сцен. Это раз. Защитные поля на месте и не посылают сигналов о неисправности и нарушении, два. Биометрия показывает идеальное состояние подзащитной, три. Никаких расхождений с расписанием: госпожа Кан всегда медитирует по тривергам – это четыре. И, конечно, во время сеансов сакральной эмиграции звезда не откликается на внешние запросы. Пять. На то оно и называется «глубокое погружение», правда?
Было видно, что старший констебль испытывает удовлетворение от того, что не просто знает расписание звезды, а понимает тонкости её жизненного устройства. И по-свойски оперирует терминами, которые поставят непосвящённых в тупик. Да ещё и вещает изнутри резиденции Ирелии Кан, совсем как её закадычный друг.
– Смотри-ка, пять фактов на мои пять пальцев, а? – заметил Дурран и рассмешился, показывая окружающим ладонь с, действительно, пятью пальцами. – В общем, милейший! Не вижу оснований для паники, ваши защитные системы работают, как часы. Да что там, гораздо лучше часов, кто вообще помнит эти нелепые древние штуковины? Странно слышать, когда начальник охраны заявляет, что его игрушки сломались – при полном отсутствии признаков поломки. Какой-то само-саботаж, не так ли? Скажите, мистер Шон… или мистер Хон, не соображу, как правильно, может, мистер Шон-Хон? Или Хон-Шон? Хон-Шон, кстати, звучит как-то глаже, плавнее, вам стоит поменять. Впрочем, пока пусть будет мистер Шон-Хон, раз вы так привыкли; так ещё раз, мистер Шон-Хон – как так вышло, что вы вызвали старшего констебля, а уж тем более, наняли частного сыщика, чтобы расследовать смерть… совершенно живой женщины?
Гепардис по окончанию этой тирады мог бы ответить, что вызывал не старшего констебля, а просто констебля. А старший констебль, отстранив подчинённых, явился на звёздное дело сам. Но начальник охраны обладал впечатляющей выдержкой. Он не шелохнулся и никак не отреагировал на долгую и обильно пересыпанную лишними словами и жестами речь констебля. Только шерсть на кончике хвоста едва заметно вздыбилась, но тут же поджалась.
