– Принято к исполнению.
– И ещё. Капельку отдай жеру. Пускай заботится. Теперь его очередь.
– Принято. Вам нужно поспать.
– Сначала позови остальных, – прошептал Фокс, чувствуя адскую слабость. – Хочу с ними поговорить.
– Приглашение передано.
– Гаммама, – неожиданно пробормотал Одиссей. Он только сейчас вспомнил об этом.
– Прошу прощения? – ИИ даже с глубиной контекстного анализа не сразу уловил смысл.
– Обычно в секунду опасности кричат имя самого близкого человека, или самого надёжного, который спасёт. Часто это слово: «Мама», особенно, у молодых. Я перестал звать маму с папой уже в детстве. А сегодня, в момент смертельной опасности инстинктивно крикнул: «Гамма!»
Одиссей улыбался. Недолгое мгновение продвинутый интос последнего поколения с неограниченным потенциалом развития вычислял, какую меру иронии уместно вложить в ответ на это, в общем-то, глубоко личное сообщение.
– Когда пойдёшь в космос, надень шапку, – строго сказал он.
– Ты живой! – воскликнула Ана, врываясь в мед-отсек, и её волосы были грязно-фиолетовые от тревоги, но в них полыхали огненно-рыжие пряди радости. – Как ты себя чувствуешь?
Одиссею показалось, что девушке страшно хочется его обнять, ведь они только что вместе пережили такой стресс. Снова. Но она не решалась.
– Чувствую побитым с ног до головы. И с критической недостаточностью ласки в организме, – тихо сказал он.
Ана засмеялась и порывисто обняла его, одновременно решительно и несмело, спрятав лицо в сторону, она боялась как следует прижаться, но очень хотела передать то хорошее, что думала. От прикосновения её ладоней и запаха её волос по Фоксу пробежала щекочущая волна.
– Конечно, ты сам их впустил и подверг нас смертельной опасности, – рассудительно признала Ана, и её яблочное дыхание скользнуло по лицу Одиссея. – Но потом ты был такой молодец!
Радостные глаза девушки смотрели прямо в его глаза.
– Когда тебя мучали этой штукой, – сказала она тихо, и рука девушки сжалась на его плече. – Мне больше всего на свете захотелось вернуть статус наследницы. При угрозе жизни наследника приходит один младший олимпиар. О, как бы он их уничтожил. Они бы просто исчезли, без следа. И мир стал бы лучше, чище.
Она помолчала, а затем спросила:
– Но ты сказал не убивать их. Почему?
– Ты уверена, что мир стал бы лучше и чище? – тихо спросил Одиссей.
Ану во мгновение ока прорвало; всё, что она перечувствовала и передумала за последние часы, вырвалось наружу.
– А разве нет? – её напряжённые пальцы с болью впечатались в плечо Фокса. – Они творят с другими такие вещи, которые требуют ответа. Сколько несчастных эта отвратительная амёба растворила внутри себя, они умирали в мучениях, не понимая, за что им такая судьба, пока остальные пираты гоготали? Скольких этот жер нанизал на свои шпили, скольких изнасиловал и сожрал? А ты не дал ему умереть. Ты любуешься ими, проявляешь к ним понимание, невзирая на их ужасающие преступления и тот факт, что это убогие существа, которые ужасно распорядились собственной жизнью, и потому не достойны жить! Ты хочешь, чтобы Гамма их излечил. Почему?!
Глаза Одиссея сверкнули. Он устал прятать правду от Аны, недоговаривать и уходить от ответов.
– Потому что я был таким, как Джо-Джо и Трайбер, – сказал Фокс. – Я был пиратом с одиннадцати лет и пока не вырос, я мучал и убивал тех, кому не повезло попасться на моём пути, и гоготал с остальными. Я ненавидел и презирал всю вселенную, потому что окружавшая меня вселенная была полна злобы, ярости, бессмысленности и смеха.
Ана отшатнулась от него, её волосы бились волнами шока и недоверия.
– Ты?! – с искажённым лицом воскликнула она.
– Я, – ответил Одиссей. – И если бы тот я прервался, то не стал бы тем, кого ты встретила. Тем, кто спасает других.
– И что же заставило тебя измениться?!
– Смерть. Меня убили дважды за день: чужие и свои. Я плыл в пустоте и вспоминал всё, что было, что к этому привело. Что я сделал и чего не сделал. И осознал, что не окружавшая меня вселенная была плохой и бессмысленной. А я.
– Они никогда этого не поймут! Ты их видел. Ты с ними говорил.
– Наверное. Они не умеют воскресать. И у них не было моего детства, бесконечной любви и теплоты. Они такие, какие есть, и моё милосердие их не исправит. Они сгниют в тюрьмах, или найдут способ выбраться, и тогда вернутся в своим обычным делам. Принесут в мир ещё больше зла.
Глаза Аны блестели, губы дрожали, ей хотелось одновременно вцепиться в Одиссея и прижаться к нему, чтобы утешить и чтобы он утешил её; и закричать на него.
– Тогда зачем ты вернул их к жизни?
– Потому что у них ещё есть шанс. Потому что произошедшее и пример Трайбера может стать для них уроком. Ну и… есть другая, тривиальная причина.
Он устало откинулся на подушку. Ана отвернулась, она внезапно отключила эмо-волосы, чтобы не выдать своих чувств. Впервые за всё время их знакомства они стали просто тёмно-каштановые, и легли на её плечи без движения и без цветов. Удар за ударом сердца она молчала, восстанавливая дыхание и приходя в себя. Затем обернулась, собранная и спокойная.
– Этот ящерн. Если он настоящий вожак и убийца, а не репликант, то когда и как ты сумел с ним договориться?
– Давай его спросим, – предложил Одиссей, и Ана резко вздрогнула, обернувшись, потому что последнюю минуту огромный ящерн бесшумно стоял у неё за спиной.
– Модель «Трайбер», ты получил моё послание?
Воин кивнул.
– И как ты сумел провернуть замену себя на репликанта? Пришлось устроить бунт на планете-тюрьме?
– Нет. Я сказал заменить. Охрана не стала спорить.
– И ты считаешь, что он на самом деле хочет исправиться? – поражённо спросила Ана. – Что он не просто использовал нас, чтобы сбежать из тюрьмы?
– Не знаю, – улыбнулся Фокс. – Я просто ухватился за соломинку, чтобы не утонуть. Так вышло, что соломинкой оказался крокодил.
Воин сумрачно смотрел на детектива.
– Ты сказал никого не убивать. Я держался. Теперь твоя очередь.
– До тех пор, пока ты выполняешь своё слово, я выполняю моё, – пообещал Одиссей. – Добро пожаловать в команду «Мусорога», Трайбер.
– Мы даже купили тебе стул, – покачала головой Ана, поражённая тем, как всё сложилось.
– Вот только кредит, – осторожно напомнил Фазиль. – Мы не только потеряли все прибыли и активы, но и по уши в долгах.
– Зато у нас есть шикарисы.
– Э… Конечно есть, и они шикарные, но стоят всего четыреста тысяч. А наш долг…
– Наш долг составляет лишь часть суммы, которая объявлена Universal Interstellar Forces наградой за достоверную информацию о местонахождении пиратского гнезда в этом кластере, – кивнул Одиссей. – Шесть миллионов при условии подтверждения информации и шестнадцать при условии ликвидации гнезда.
