— Радуйся, что я вообще тебе ответил, — огрызается О’лль.
Мы познакомились на студенческой вечеринке, именно он привел меня к Зоргу и к океану.
— Где ты, и где то, что мне нужно?
— Товар в ячейке на станции гусеницы «Грэсбрей» на Четвертом, код восемь-девять-три. А я не хочу лишний раз светиться, учитывая новости.
Ромина. Он говорит про Ромину. От этого весь Ландорхорн перетряхнуло, как во время землетрясения.
— Я не только из-за костюма хотел встретиться. Ты можешь передать сообщение Зоргу? У меня нет ни его номера, ни возможности предупредить его лично. Он в опасности: побережье прочесывается политари, они могут отыскать его дом.
— Поздно предупреждать, К’ярд, — перебивает меня О’лль. — Зорга арестовали час назад, это теперь событие номер два во всех новостных лентах.
Пальцы чешутся сразу же влезть в сеть, но я понимаю, что О’лль не лжет.
— Забирай товар и сотри мой номер, я больше этим не занимаюсь. Хотя вряд ли в ближайшее время тебе понадобится костюм. Океан теперь под запретом.
Он нажимает отбой, а я смотрю на погасший экран тапета и не могу поверить во весь этот хидрец, что происходит.
Все-таки лезу смотреть новости, и первая фотография — подводное ведомство, уводящие закованного в наручники Зорга. Который не сделал ничего плохого, но его обвиняют в связях с ныряльщиками, а его хижину называют их убежищем. Прикрытием.
Я со всей силы ударяю по панели управления, но лучше не становится. Я задыхаюсь: от ярости, от боли, ото всей этой несправедливости. Будто я сам его подвел. Здравый смысл подсказывает мне обратное, потому что я не мог знать, что какие-то уроды захотят утопить Ромину. Мне даже не нужно видеть то видео, чтобы понять, что ее именно утопили, достаточно указания места казни.
Мне иногда самому хотелось это сделать. Но не всерьез же! А теперь Ромины нет, и доступа к океану, к Эн, к поцелуям Вирны — тоже.
Хочется ударить снова, разнести панель к едхам, но воспоминание о Вирне отрезвляет. Заставляет действовать.
Я завожу эйрлат и отправляюсь за костюмом. Учитывая тот хидрец, что сейчас происходит, он вполне может пригодиться. Я делаю все быстро, потому что Вирна меня ждет, и возвращаюсь домой.
Уже на подходе к дому слышу свое имя:
— Лайтнер!
Лира машет мне рукой и спешит навстречу.
— Привет! — говорю я, сжимая в руках пакет с костюмом. — Я сейчас очень спешу.
Хочу пройти, но она перехватывает меня за руку.
— Нам нужно поговорить, Лайт. Удели мне, пожалуйста, всего несколько минут.
Меня ждет Вирна, и я не планировал разговор с Лирой именно сейчас. Последний дружеский разговор, не считая контракта, потому что я собираюсь с ней порвать. Потому что я совершенно точно влюблен в Мэйс, несмотря на все едховы сложности, с которыми нам пришлось или еще придется столкнуться. Но расставаться с Лирой вот так, на бегу — не тот поступок, которым я буду гордиться.
Поэтому я киваю на льярийню в соседнем доме:
— Посидим там?
Серьезная и немного бледная до этого момента Лира улыбается.
— Да, конечно.
В это время здесь обычно много народа, но сегодня все столики почему-то пусты. Мы располагаемся в углу, и я кладу пакет с костюмом на свободный стул. Лира наблюдает за мной, но ничего не спрашивает.
— Сегодня тут тихо, — говорю я, когда официант принимает наш заказ и возвращается к стойке. Если честно, не знаю, с чего еще начать этот непростой разговор.
— Сегодня везде тихо, — отвечает Лира. — Политари перетряхивают весь Ландорхорна до последней песчинки.
— Откуда ты знаешь?
Она хмурится.
— Из новостей, Лайт. Откуда еще? — Она сцепляет пальцы и смотрит перед собой. — Это ужасно. То, что произошло с Роминой Д’ерри. Я ее не знала, не знала, какая она въерха, но ничто не может оправдать этого зверства, того, как с ней поступили. Как она захлебывалась…
Лира осекается и обхватывает себя руками, будто замерзла.
— Ты видела видео?
Она нервно кивает.
— Почему люди такие жестокие?
— Уверена, что это сделали люди?
Лира смотрит на меня так, будто я свалился с горы.
— А кто, Лайт? Разве въерхи могут поступить так? Со своими.
Въерх въерху рознь. Среди ныряльщиков тоже есть въерхи. Но я не собираюсь говорить об этом Лире. Вирна права, не стоит ее во все это вмешивать.
— Ты об этом хотела поговорить?
— И об этом тоже. Все из-за Мэйс! — выпаливает Лира. — Не удивлюсь, если это ее идея, и что она там стояла и наблюдала за тем, как топят дочку судьи.
Это мне не нравится. Ее слова и те предположения, которые Лира также могла прочитать в новостных лентах. Вспышку ярости ловлю на подлете, чтобы не выругаться, потому что я до сих пор помню взгляд Вирны, когда она узнала про Ромину. Она была раздавлена новостью. Она не хотела ей зла, а какой-то едх прикрыл свою задницу именем Вирны, чтобы не отвечать за свои мерзкие делишки.
— Вирна здесь ни при чем, — говорю, возможно, даже жестче, чем нужно.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что она всю ночь работала, а затем была со мной.
Лира молчит, смотрит на меня долго-долго, чтобы потом опустить взгляд на принесенную официантом чашку с льяри.
— Я знаю, — говорит она.
— Знаешь? — я приподнимаю брови.
— Я видела вас, когда вы вернулись. Как прощались возле двери в ее квартиру.
Теперь моя очередь молчать, а Лира продолжает:
— Я, наверное, не могу понять таких отношений. Даже не между въерхами и людьми, а когда тебе причиняют боль, отталкивают тебя, но ты продолжаешь сходить с ума по человеку. Я этого не понимаю, но мне и не нужно. Я сейчас попытаюсь быть хорошей и пожелать тебе удачи, Лайт. От всего сердца. Пока не получается. Хотя нет! Как раз пожелать всего хорошего тебе у меня получается, но вот Вирне Мэйс я ничего, кроме того, что ей уже сегодня пожелали, не могу. Уж прости. Я по-прежнему твой друг, но точно не девушка. Пока.
Лира вскакивает, позабыв про свой льяри, и убегает так быстро, будто боится, что за ней погонится вся армия морского едха. Или я.
Я гнаться за ней не собираюсь. Это ни к чему. Я ведь сам собирался с ней порвать, но почему-то все равно противно. В последнее время я только и делаю, что причиняю боль всем вокруг.
Пора это исправлять.
Расплачиваюсь, беру костюм и на этот раз поднимаюсь в квартиру Мэйс. Правда, на мой звонок нет никакой реакции. Приходится даже постучаться.
— Вирна, открой! Это я, Лайтнер.
