— Среди ныряльщиков не только люди, Хар. Въерхи тоже.
— Зачем въерхам убивать въерхов?
— А зачем въерхам убивать людей, или людям убивать въерхов? Ради власти, ради денег, от злобы и ненависти. Едх знает от чего еще. Мне плевать на их вендетту, я хочу вытащить Мэйс, которая ни за что пострадала от этого хидреца, и я ее вытащу. Главное — позаботьтесь о ее сестрах.
— Об этом точно можешь не волноваться, — говорит Хар. — Здесь они в абсолютной безопасности.
Я хлопаю его по плечу.
— Знаю, брат.
— Удачи! — желает он.
Я смотрю на чересчур серьезную даже для себя Кьяну, и кажется, что она вот-вот снова скажет, что я ненормальный. Вместо этого она умудряется удивить: быстро обнимает меня и говорит:
— Верни ее, пожалуйста. Верни Вирну.
— Обещаю.
Собираюсь попрощаться с девчонками, узнать, как они, но в коридоре на втором уровне натыкаюсь на Митри.
— Я и забыл, что ты у нас любительница подслушивать.
Она не улыбается, и даже не злится, просто долго смотрит на меня.
— Много услышала?
— Достаточно. И я тебе верю. Верю, что ты спасешь нашу Вирну. Я не хочу потерять и ее тоже. Как Лэйс.
Замечаю, что у нее снова блестят глаза, поэтому поспешно говорю:
— Спасибо. За веру.
— Лайтнер, я должна тебе кое-что сказать. Вирна попросила, перед тем как ее забрали, передать тебе, что под Ландорхорном живая вода.
Что?!
Мое дыхание сбивается.
Это же значит, что она может использовать силу везде! Именно это случилось в ванной, как же я сразу не понял, когда Митри об этом рассказала!
— Знаю, звучит как бред, — она по-своему понимает мое молчание.
— Это не бред, Митри. — Меня просто распирает от новости. — Это наш козырь. Наш шанс все изменить. Нужно только вытащить Вирну из камеры.
Судя по виду, девчонка совершенно ничего не понимает, но кивает мне.
Я быстро выхожу из квартиры и отыскиваю среди контактов в тапете нужный. Отвечают почти сразу.
— Дженна, добрый вечер. Нам нужно встретиться. Это срочно.
Короткая пауза, Джена словно размышляет послать меня к едху или нет. Не пошлет, я знаю. Поэтому терпеливо жду.
— Я так понимаю, это касается не работы.
— Это касается Вирны. Ее арестовали.
— Я сейчас в «Бабочке», Лайтнер. Приезжай.
Я оказался в клубе через полчаса.
До открытия «Бабочки» еще далеко, поэтому внутри почти нет персонала, а коридоры пустынные, особенно тот, что ведет к кабинету Дженны. Управляющая сидит за столом и курит, глядя в окно, но при моем появлении отправляет сигарету к другим окуркам в пепельнице.
Нервничает? Или делает вид? Дженна вообще очень много курит для женщины, заботящейся о своей внешности и имидже. Но по ее лицу сложно сказать, что она чувствует.
— Добрый вечер, Лайтнер. Проходи, располагайся.
Она кивает на кресло напротив нее, и я плотно закрываю за собой дверь.
— Значит, Вирну арестовали? — вопрос звучит по-светски, будто Дженна спрашивает, идет ли на улице дождь, и мой контроль тоже идет. Трещинами.
— Вы это прекрасно знаете и без меня. Сомневаюсь, что вы поселили ее в той квартире, и при этом не «присматривали» за ней.
Читай, следили.
Я подаюсь вперед:
— Вопрос в другом, почему вы их не остановили?
— Я законопослушный гражданин Ландорхорна. Почему я должна препятствовать чьему-то аресту?
— Потому что вы ее в это втянули. Вирна мне рассказала.
— Что именно?
— Про то, чем вы занимаетесь.
— Я управляющая «Бабочкой», Лайтнер. У меня законный бизнес.
Я опираюсь ладонями о стол.
— Я говорю не про «Бабочку», а про установки под водой, которые вы хотите отключить.
Взгляд Дженны неуловимо меняется, становится более хищным, она будто просвечивает меня насквозь. И, прежде чем она успевает ответить, поспешно добавляю:
— Я хочу того же.
Дженна смотрит на меня долго, а потом достает новую сигарету.
— Я не понимаю, о чем ты. И если честно, мне пора возвращаться к делам.
Это означает, что мне пора за дверь, но я не собираюсь сдаваться.
— Все вы понимаете, иначе бы не взяли меня на работу.
— Я сделала тебя своим заместителем, потому что увидела потенциал.
— И потому что мой отец — Диггхард К’ярд.
Наши взгляды встречаются: это тоже своеобразная битва, только не на словах.
— Возможно, — пожимает плечами Дженна, а я понимаю, что мне надоела эта игра.
— Я знаю, что Вирна нужна вам. Для вашей революции. И я помогу вам ее вытащить.
— С чего ты взял, что я этого хочу?
Не сказать, что я об этом не думал. Хотя вернее, именно этого опасался.
— Вы ее в это втянули.
— Во что? — усмехается Дженна.
— Для начала, в участие в том шоу.
— Я знакома с Вирной не так давно, но мне уже известно, что ее сложно заставить что-то сделать, если она этого не хочет. Странно, что этого не знаешь ты.
Едх, знаю! А теперь еще знаю, что Карринг — искусная манипуляторша. Но я рядом с таким вырос.
— Хотите сказать, что предупредили ее о последствиях.
— Вирне было прекрасно известно о рисках и том, чего мы все хотим добиться. Свободы от въерхов. Она считала, что люди должны узнать правду о таких, как судья и его дочь, поэтому и согласилась на интервью. Абсолютно добровольно.
— Сильно сомневаюсь, что она хотела оказаться в Подводном ведомстве. Как и в том, что хотела смерти Д’ерри.
Дженна так и не закуривает, откладывает сигарету в сторону.
— Думаешь, я в этом замешана?
— Нет?
Карринг выдерживает мой испытующий взгляд, не моргая.
— Волна вдали от берега, Лайтнер, не страшна. Но чем ближе к суше, тем больше оборотов она набирает. Становится сильнее. Опаснее. Смертоноснее. Достаточно одного небольшого камешка, чтобы по воде пошли круги. При условии, что ты бросишь его в озеро. Но Ландорхорн не озеро, он давно бушующий океан. Поэтому достаточно было одного интервью, чтобы поднять волну, достойную Н’ресской. Человеческую волну.
— Я не боюсь волн, — говорю я. — Но если вы хотите, чтобы люди пошли за вами, им нужен символ. Нарочно или нет, таким символом стала Вирна. Ни Алетта, ни тот мужик, в которого была влюблена моя мать, на это не способны. Они вызывают исключительно жалость и страх, в отличие от Вирны, которая своим примером вдохновляет бороться против системы. Сейчас этот символ заперт где-то в камерах Подводного ведомства. Без нее революции не случится.
