Днем тихо светились ясные луга. Ночью в небе гудела смерть.
Homo homini lupus est
[21]
еще был Локи. Локи – ни то, ни другое. Ни бог, ни великан, ни в Асгарде, ни в Ётунхейме осесть не пожелал. Асы были существа простые: боги бились и пировали, богини кичились красотой, ревновали, завидовали, звенели перстнями да запястьями. Прекрасная Идуна жила средь зеленых ветвей Иггдрасиля и растила для богов молодильные яблоки. Однажды злой великан украл ее вместе с плодами. Тогда Локи превратился в сокола и вернул Идуну домой, принес в могучих когтях. Он один из всех богов умел менять облик. Как-то раз скакал Локи по мидгардским лугам в виде дивной кобылицы и приглянулся волшебному коню великана, клавшего стены Асгарда. Так крепко приглянулся, что в положенный срок разрешился Слейпниром, восьминогим конем, тем самым, который ходил потом под Одином. Это Локи, обернувшись назойливой мухой, украл Брисингамен, золотое ожерелье Фрейи. Это он, чтоб отвести кому надо глаза, доил коров в облике невинной девушки. Локи знал много тайных мест и местечек. Не только вид менял, но и естество с мужского на женское. Локи был верток, словно маслом намазан: с Хеймдаллем-глашатем боролся в виде тюленя. Лососем рвался к вершине водопада и неслышно скользил в толще воды.
Германцы считали, что его имя связано со словами Lohe, Loge и Logi, значившими «огонь» и «пламя». Знали его и под именем Лофт, бог воздуха. Позже христианские богословы соединили Локи с Люцифером, Светоносным, падшим сыном зари
[22], врагом человеческим. Он был красив, это все говорили, но красоту его трудно было описать или даже ухватить взглядом, ведь он все время мерцал и мреял, преображался и перетекал из лика в лик. Локи имел образ пляшущего огня и стремящего водопада. Он был незримый ветер, что торопит облака, то вздувает их парусами, то разворачивает лентами. Порой голое дерево на краю окоема, сгибаемое ветром, вздымающее кривые ветви, оказывалось лукавцем Локи.
Локи не был ни добр, ни зол, просто жаден умом и потому опасен. Тор был школьный хулиган, возведенный до уровня громов и молний. Один имел власть и сам был властью. Локи был – затейник.
Боги ценили его за то, что он был умен и мог помочь в головоломном деле. Когда требовалось вывернуться из опрометчиво заключенного договора с великанами, Локи подсказывал ход. Он был богом разрешенных уз, он – коли хотел – мог дать истории долгожданный конец. Впрочем, часто его концовка сулила богам лишь новые беды.
У Локи не было ни алтарей, ни менгиров. У него не было культа. В мифах он всегда последний в троице: «Один, Хёнир и Локи», а по законам мифа первый – главный. Но есть еще закон народной сказки, где действуют те же боги. В сказке важней последний из трех: Локи, младший сын.
В Асгарде у Локи была жена Сигюн, любившая его, и двое сыновей: Вали и Нарви. Но сам он был там чужаком и желал вещей необыденных и чрезмерных.
Читая и перечитывая эти истории, девочка не ощущала к их действующим лицам ни любви, ни ненависти. Их нельзя было приблизить и оживить воображением. Она могла лишь наблюдать за их перипетиями пристально и серьезно, изредка тревожась или ликуя. Но для Локи она почти что сделала исключение. Он один из всех имел чувство юмора и острый ум. Он был красив в своем вероломном обличье и обаятелен в хитрых каверзах. Иногда ей делалось не по себе от его затей, но к Локи она могла что-то почувствовать. Остальные – Один, Тор, Бальдр Прекрасный – были просто застывшие фигуры, рядовые воплощения мудрости, силы, красоты.
Сидела старуха
в Железном Лесу
и породила там
Фенрира род;
из этого рода
станет один
мерзостный тролль
похитителем солнца.
Железный лес лежал далеко за стенами Асгарда, далеко за лугами Мидгарда. Был он темный и кромешный, и населяли его существа, у которых людская кровь была смешана со звериной, а то и с божьей, а то и с демонской. Старуха из Эдды – это Ангрбода, Приносящая горе, великанша со свирепым лицом, когтистая, клыкастая, вся покрытая волчьей шерстью. Локи, настойчивый и неуловимый, играл с ней, цапал и когтил, услаждал против ее же воли, льнул и ласкался, как лукавый огонек, разрастался внутри пожаром. Они объяснялись рыком и шипом. Сигюн никогда не видела таким своего Локи. Она не узнала бы победного вопля, с которым он изверг семя в лоно великанши. Провидел ли Локи облик своего потомства? Первый был волчонок с черным нёбом, от рождения вооруженный острыми клыками. Вторая – гибкая змея в короне из мясистых щупов. Зубы у нее были столь же острые, как у брата, но тонкие, словно иглы. Она была тускло-золотая, а когда свивала и развивала кольца, по чешуе пробегал алый огонек.
Третья была девочка – или великанша – или богиня. Кожа была у нее такого цвета, какого до той поры не видали. Прямая спина, длинные ноги, сильные, умные руки, твердо шагающие ступни. Лицо – иначе не скажешь – суровое, с резкими скулами и широким неулыбающимся ртом, полным острых, волчьих зубов. Известно, для чего такие зубы нужны. Тонкий нос, брови как дым, как кеннинг леса, принятый в нижнем мире: «водоросли холмов». Глазницы – провалы, и в них глубоко – глаза немигающие, темные, как ямы с дегтем или колодцы, в которых не отражается свет. Но кожа… Одна половина была у Хель черная, а вторая синяя. И те, кто видел ее, рассказывали, что одна половина живая у нее, а вторая мертвая. Бывало, цвета соседствовали, и граница шла ровно от макушки со смоляными волосами вниз по долгому носу, подбородку, груди и дальше от развилки бедер к самым ступням. Бывало – наплывали друг на друга. Это было красиво, как последняя синева дня, переходящая в черноту ночи. И страшно, как синяки, проступившие под мертвой кожей. Хель спала голая, сплетясь с чудовищными братом и сестрой: вплотную чешуя и шерсть, волчий нос, клыки, веки, скрывшие до поры огненные глаза. Кто шипит, кто урчит во сне… Локи не мог нарадоваться на своих отпрысков. Кормил их и смотрел, как они растут. Кто знает, что затеют они потом, что сотворят? Трое росли.
Один с копьем в руке сидел на престоле своем, звавшемся Хлидскьяльв. Копью имя было Гунгнир. Один озирал Асгард, Мидгард, Ётунхейм и Железный лес. Два ворона, Хугин (мысль) и Мунин (память), облетали мир и рассказывали ему о том, что видели. Вот каркнули что-то, и Один гневное лицо оборотил к Железному лесу.
В самом начале, в дни, когда бездну заливала кровь Имира, Локи был Одину сводным братом. На крови побратались они и в одной лодке плыли по кровавым волнам. Теперь Один устанавливал вселенский порядок, а Локи нарушал его. Боги знали, что три чудища опасны, а будут еще опаснее. Один послал за ними Хермода ясного и Тюра, бога охоты. Двое перешли радужный мост Биврёст, соединяющий Асгард с другими мирами, пересекли реку Ивинг и в темном краю хримтурсов разыскали обиталище Локи. Схватили трех детенышей-чудищ, принесли и бросили к подножию Одинова престола. Волчонок разевал пасть. Змея свернулась в кольцо. Хель сине-черная стояла недвижно, вперяясь в повелителя богов.
