В этом рекламно-красивом фильме о Москве (совместного советско-французского производства) мы играли молодых артистов балета Катю и Володю, как бы самих себя. Фильм состоял из двух серий: в первой хотели показать Москву, а во второй – отрывки из балетов. Чтобы как-то связать эти части и чтобы не получился обычный «туристический набор», придумали незамысловатый сюжетик. В самом начале фильма на экране возникали колонны Большого театра, а на ступеньках под колоннами крупным планом – мужские ноги в ботинках. Постепенно показывается вся фигура Володи: он смотрит на часы, нервничает, переминается с ноги на ногу. Снова крупный план – сбоку появляются женские ножки в маленьких сапожках на шпильках, тогда такие только-только в моду входили. (Сколько же писем посыпалось ко мне потом из-за этих сапожек! Один пишет: «Умоляю, скажите, где Вы достали такие сапожки, иначе меня бросит жена!» Другой пишет: «Моя любимая девушка сказала, что выйдет за меня замуж, только если я ей достану такие же «черевички», как у Максимовой. Помогите!») Сапожки приближаются к ботинкам, и происходит объяснение, такая игра ног: мужские топают, сердятся, а женские легко порхают, успокаивают. Наконец сапожки поднимаются на мысочки, камера отъезжает, и видно, как мы с Володей целуемся на ступеньках Большого театра. Хотя на самом деле поцелуя не было, я только потянулась к нему, и все. Потом показали наши прогулки по улицам и площадям Москвы, как мы едем в метро, заходим в ресторан, делаем покупки (в магазине заранее повесили мое платье, и я его как будто покупала). В другом эпизоде Володя, ожидая меня в парикмахерской (где я, тоже «как будто», делала прическу), листал журнал, в котором видел фотографии оленьих упряжек. И тут сразу шли кадры северных оленей, тундры, снегов. Он переворачивал страницу, видел снимок парохода – и на экране уже плескалась волжская волна, покачивались лодки с рыбаками. Таким образом зрителю показывали не только Москву, но и Россию, а мы становились связующей нитью всего сюжета. Заканчивались наши прогулки (а с ними и первая часть фильма) на Ленинских горах в университете, на Новогоднем балу. В этом храме науки мы встречали новых друзей и приглашали их в храм искусства – Большой театр.
Тот же прием был использован и во второй части. В съемочном павильоне выстроили декорации, изображающие нашу квартиру: мама (которая тоже снялась в этом фильме) сидела в кресле, читала, я лежала на кушетке и рассматривала альбом, а вскоре в гости приходил жених – Володя. Мы начинали листать альбом вместе и открывали страницу с фотографиями из балета «Конек-Горбунок», премьера которого с участием Васильева состоялась совсем недавно. И тут же показывали фрагмент из этого спектакля. Потом так же показывали сцены из «Жизели» (где я танцевала с Марисом Лиепой), «Лебединого озера», других балетов с участием всех наших известных артистов – Галины Улановой, Майи Плисецкой, Юрия Жданова, Ярослава Сеха…
Фильм «СССР с открытым сердцем» снимался как экспериментальная панорамная картина: кинокамеры работали в трех плоскостях, и для демонстрации фильма требовались два боковых экрана и один центральный. Поэтому в Париже картину показывали только в специальном кинотеатре, где и проходила, как теперь принято говорить, «мировая премьера» фильма. В Москве он демонстрировался позже в панорамном кинотеатре «Мир». Одно время идея панорамного и стереокино вообще была в моде: ему прочили большое будущее, однако интерес к нему постепенно упал, сейчас такие фильмы уже не делают, и наш увидеть нигде невозможно. А тот парижский кинотеатр, где проходила премьера, вскоре взорвали какие-то террористы, и реставрировать его уже не стали…
В Париже наш фильм имел успех. После премьеры объявили, что герои картины сейчас находятся в зале и что они недавно поженились. Все зааплодировали, пришлось встать, нам поднесли шампанское. А на следующий день французские газеты писали, что молодые звезды русского балета решили провести в Париже свой медовый месяц. Нам было смешно это читать: во времена, когда мы сами не могли ничего ни выбирать, ни решать, наивные французы пишут – «они решили»!
На самом деле наш приезд, как и сам фильм, носил рекламный характер – показать, «как замечательно живет советская молодежь». Но оплачивала все принимающая сторона – хозяин того кинотеатра, где демонстрировалась картина. Для него мы тоже стали живой рекламой, только уже для собственного нового кинотеатра. Нас везде фотографировали, мы участвовали в пресс-конференциях на Эйфелевой башне, на пляс Конкорд, у Нотр-Дам: во всех журналах публиковались наши фотографии. Но как бы то ни было, благодаря этому фильму мы действительно провели пять волшебных дней в Париже!
Нам предоставили машину с шофером на круглые сутки и переводчика. Денег никаких не выдали, но объяснили, что у нас открытый счет и мы можем ходить куда захотим и сколько захотим – в любой ресторан на Елисейских Полях, в Лидо, повсюду! Когда мы ездили с театром на гастроли, никому и в голову не приходило на наши скромные суточные покупать билет в Лидо – все время приходилось экономить и рассчитывать: это я могу купить, это не могу, кому-то что-то надо привезти, какие-то сувениры. И какое же счастье, что нас тогда оградили от подобных забот! Мы могли позволить себе все! В один прекрасный день меня спросили: «Не хотите ли вы зайти в парикмахерскую?» Я в жизни в парикмахерские не ходила (эпизод, снимавшийся для фильма, – не в счет), а тут – парижская парикмахерская. Конечно, хочу! Привели меня в салон, посадили, подвезли один столик на колесиках с кипой глянцевых французских журналов, другой столик – с кофе. Предложили: «А не хотите ли вы клубники со взбитыми сливками?» Конечно, хочу! Я съела клубнику со сливками, выпила кофе, посмотрела журналы, пока вокруг меня хлопотали очаровательные и предупредительные французские парикмахерши и маникюрши. Спросили: «Какую прическу будем делать?» У меня абсолютно прямые длинные волосы, а мне всегда жутко хотелось кудри. И я сказала: «Хочу кудри, но резать нельзя!» Мне завили длинные локоны – не «мелким бесом», а очень красиво спадающие волнами. Я ощущала себя просто как в сказке! Это сейчас ничем подобным никого не удивить. А тогда даже только модные журналы с яркими картинками казались нам чем-то совершенно невероятным!
Нас поселили в прекрасной гостинице «Лотти» в центре города, и мы до самого отъезда даже не подозревали, что кроме спальни и шикарной двадцатипятиметровой мраморной ванной комнаты с двумя умывальниками (это после коммуналки-то!) там еще имелась и большая гостиная. Мы полагали, что вторая дверь ведет в другой номер, и только накануне отъезда обнаружили за ней роскошный салон с камином. Хотя все равно, чтобы просто сидеть в гостиной, у нас ни времени не оставалось, ни желания не возникало. Первые дни мы вообще совершенно не спали – жалко спать! – так насыщено было все наше время интереснейшими впечатлениями, событиями, встречами. На третьи сутки, помню, мы с Володей вернулись вечером в номер и просто свалились от усталости. А тут еще дождь пошел, и мы решили: ладно, надо немного передохнуть, отоспаться. Отпустили переводчика, машину, только добрались до постели – и рухнули. Проспали буквально минут сорок, как раздался телефонный звонок: «Катя? Это говорит Кармен…» Роман Кармен – легендарное имя! Знакомы мы не были: ведь он такой знаменитый режиссер, а мы кто? Кармен спрашивает:
