А дома все было далеко не благополучно. Ингер писала, что они с тетей перенесли тяжелый грипп. Описание страданий тети Карен едва ли способствовало душевному спокойствию Мунка: «У нее был ужасный жар, потом начались судороги, она смотрела на нас своими широко раскрытыми голубыми глазами – мы так боялись за нее». Никаких изменений к лучшему в материальном положении семьи не было: вся надежда была на скромные переводы родственников да на помощь из какого-нибудь благотворительного фонда.
К Пасхе тетя Карен уже радуется скорому возвращению Эдварда домой. Она пишет, что в доме всегда найдется место для него, да и о еде беспокоиться нечего. Но Эдвард еще хочет посетить выставку молодых художников «Салон независимых» и снова на несколько дней возвращается в «норвежский Париж». Там он встречает многих своих коллег, в том числе Йоргена Сёренсена и Фрица Таулова, и происходит своего рода акклиматизация в норвежской среде после семи месяцев пребывания во Франции. «Мне кажется, я так долго не был дома, что ничего там не узнаю», – пишет Мунк. Он отправляется на той же «Альфе» до Антверпена, но на этот раз путешествие проходит без каких бы то ни было осложнений. 10 мая Мунк прибывает в Кристианию.
Неоромантика и азартные игры
С Егером он встречается за столиком кафе – тот на мели и думает только об Оде, переехавшей с Крогом в Копенгаген. «Он не уставал повторять, что рад был от нее избавиться, но при этом говорил только о ней», – замечает Мунк.
У самого Мунка лето 1890 года проходит спокойно. Он продолжает заниматься живописью, используя опыт своих парижских экспериментов. На картине «Весенний день на улице Карла Юхана» норвежская столица утопает в солнечном свете. Здесь он, пожалуй, наиболее последовательно применяет импрессионистическую манеру письма: изображение целиком строится из цветовых пятен. Кроме того, Мунк подает прошение о продлении государственной стипендии еще на год и, как того и следует ожидать, получает положительный ответ, поскольку стипендию обычно дают на два года. Таким образом, он снова может готовиться к поездке на юг.
Денег по-прежнему не хватает, хотя надежды продать кое-какие картины частично оправдались. За двести крон известный адвокат Эрнст Моцфельд покупает пейзаж с лесным озером. Это, пожалуй, первая картина, которую Мунк продает за «полную цену». Вслед за этим богатый американец, совершающий турне по Европе, неожиданно соглашается на цену, предложенную Мунком, и платит за понравившуюся картину с изображением двух мужчин, пьющих абсент, ни много ни мало триста крон. Он разрешает Мунку оставить картину у себя для Осенней вставки, но требует, чтобы название картины «Любители абсента» было заменено на «Исповедь». На это художник соглашается с легким сердцем и через неделю получает чек из Парижа, куда покупатель проследовал дальше. После Осенней выставки он продает и «Ночь», но на эту картину богатого американца не нашлось, поэтому Мунку приходится снизить цену с трехсот крон до ста.
Во время Осенней выставки меланхоличную «Ночь» газеты критиковали больше всего. Но на сей раз в защиту Мунка выступил Андреас Ауберт, назвавший художника представителем «нового времени… поколения с тонкими, напряженными до предела нервами, представители которого часто именуют себя декадентами».
Той же осенью друг Мунка Енс Тис
[33] читает в студенческом обществе стихотворение Вильгельма Крага
[34] «Фанданго», которое становится увертюрой новой эпохи в норвежской литературе, получившей название «неоромантизм»:
Хватит музыки военной!
Замолчите, звуки марша!
Тише, чтоб вас, музыканты!
Краг не единственный требовал повышенного внимания к чувствам. Приблизительно в это же время выходит роман Гамсуна «Голод», сюжет которого целиком строится на изображении смены настроений и игры напряженных нервов. На следующий год Гамсун отправляется в турне и читает свою знаменитую лекцию «О бессознательной духовной жизни». Он предъявляет к литературе совершенно новые требования: вместо поверхностного реалистического описания действительности необходимо воссоздавать «шепот крови и мольбу суставов».
Новые идеи, как того и следовало ожидать, сопровождаются неприятием и осуждением творчества предыдущего поколения писателей и художников. «Стоит мне только подумать о натурализме, реализме и всей этой индустрии от искусства, как меня начинает тошнить», – пишет Мунку Голдстейн.
Такая картина, как «Ночь», органично вписывалась в это новое движение. Единственная сложность заключалась в том, что норвежская критика, во главе с рецензентами «Афтенпостен», в массе своей только-только свыклась с реализмом. Живопись Мунка кажется им неприемлемой с любой точки зрения. В одной заметке даже ставится вопрос о душевном здоровье Мунка и компетентности стипендиальной комиссии, выделившей средства на «неудачные попытки больной личности убедить нас в том, что люди и природа выглядят совсем иначе, чем мы привыкли их видеть».
Тетя Карен отказывается от подписки на «Афтенпостен». Они с Ингер снова переезжают поближе к Кристиании, в усадьбу Нурбюгорен в Нурстранне, расположенную рядом с дорогой, ведущей в Мосс. Андреас живет отдельно от них в городе. Его учеба приближается к концу, год спустя он сдаст на «отлично» государственный экзамен. Карен усердно занимается рукоделием. Ингер тоже нашла занятие, подходящее необеспеченной девушке из буржуазной семьи: она начинает давать уроки игры на фортепьяно.
Таким образом, Эдвард мог теперь не беспокоиться о пропитании тети и сестры с братом – только бы они были здоровы. Но двадцатитрехлетняя Лаура по-прежнему оставалась их общей болью. Последнюю осень девушка провела у подруги семьи. Тетя Карен надеялась, что жизнь вне дома положительно скажется на состоянии племянницы, и поначалу казалось, что ее надежды оправдываются, но потом пришло пугающее известие: с Лаурой случился своеобразный – религиозный – кризис, она только и делает, что раскаивается в своих многочисленных «грехах» и, дабы очистить душу, собирается отправиться миссионером в Китай. Из этой затеи, естественно, ничего не вышло, но тете Карен она доставила немало переживаний.
В 1890 году Мунк представил на Осеннюю выставку целых десять картин, что стало своеобразным отчетом за получение государственной стипендии. Критика – даже если не принимать во внимание отзывы «Афтенпостен» – была неоднозначной. «Пятнистый», по определению газет, «Весенний день на улице Карла Юхана», как и следовало ожидать, не поняли («смехотворный пример творческой беспомощности художника, заблудившегося в смутных впечатлениях и не владеющего техникой формы и цвета»). В то же время многие критики утверждали, что пребывание в Париже пошло художнику на пользу.
31 октября 1890 года Мунк обратился в полицию Кристиании за паспортом. В тот же день газета «Верденс ганг» сообщила, что художник Мунк на следующий день отправляется в Париж.
