«Новый человек»
Веймарские заказы не возникли сами по себе. В июне 1904 года шведский финансист Эрнест Тиль посетил архив Ницше. До этого главным в его жизни были деньги. Любимая поговорка Тиля звучала так: «Скандалы проходят, деньги остаются».
Но в 1904 году Тиль вдруг прозрел и обнаружил, что деньги не могут быть целью – это всего-навсего средство. Он развелся со своей добропорядочной супругой, обзавелся новой женой, которой были присущи современные взгляды, и стал тратить время (и деньги!) на то, чтобы служить ей, искусству и Ницше. Как меценат он помог многим, в том числе Густаву Вигеланну.
Фрау Фёрстер-Ницше богач посетил, чтобы перевести некоторые из писем ее брата на шведский язык. В восторге от идеи сестра Ницше упросила его принять скромный гонорар, так как ей показалось, что он нуждается в деньгах. Это маленькое недоразумение, однако, вскоре выяснилось, и деньги от Тиля стала получать она.
Третьего июля 1905 года фрау Фёрстер-Ницше написала Эрнесту Тилю, что у нее есть одно предложение, – Тиль мог бы сделать кое-что важное и для искусства, и для памяти Ницше, а именно заказать портрет философа одному известному художнику, которому нужны средства. Вполне возможно, что здесь дело не обошлось без рекомендации графа Кесслера. Как бы то ни было, фрау Фёрстер-Ницше предложила кандидатуру Эдварда Мунка.
Июль 1905 года едва ли был подходящим временем, чтобы просить шведского мецената поддержать норвежского художника, но Тиль был выше того, чтобы обращать внимание на политические разногласия. Через несколько дней он послал Мунку письмо с предложением написать портрет Ницше – при условии, что, если Мунк примет предложение, он приедет в Веймар и изучит хранившиеся там фотографии и портреты.
Другой веймарский друг Мунка тоже решил помочь художнику. У Генри ван де Вельде был старый знакомый, владелец самой крупной в Германии чулочной фабрики Герберт Эше. На его предприятии в Хемнице работали восемьсот человек, а еще две с половиной тысячи выполняли заказы на дому. Эше был страстным ценителем искусства. В 1899 году он женился; молодые супруги обставили дом мебелью ван де Вельде. Более того, они поручили бельгийцу спроектировать свой новый дом в Хемнице на Паркштрассе, 58. В 1904 году, когда дом был построен, ван де Вельде из семейного архитектора превратился в семейного дизайнера – ему заказали даже оформление визитных карточек.
В 1905 году фрау Ханни Эше решила заказать портрет детей. Она попросила совета у ван де Вельде – кто лучше него мог знать, какой художник справится с этой задачей?
Пятого июля, спустя два дня после того, как фрау Фёрстер-Ницше написала Тилю, ван де Вельде в письме семейству Эше рекомендовал Мунка для написания портрета. «Он немного странный, но славный малый» – так он охарактеризовал художника. Эше никогда не слышали о Мунке и захотели убедиться, что его кандидатура подойдет. Супруги не поленились проделать долгий путь до Любека – должно быть, ван де Вельде рассказал им о портрете детей доктора Линде. Доктора дома не оказалось, но портрет детей им показали, и они приняли решение сделать заказ.
Таким образом, Мунк получил два заказа в Тюрингии – ведь Хемниц находится всего в ста километрах к юго-востоку от Веймара.
Жизнь в Дании, однако, не шла на пользу психическому здоровью Мунка. Его не оставляли мысли о многочисленных «врагах». Весьма разумный совет в те дни дал художнику Стен Древсен, сказавший, что лучше бы он писал картины, а не занимался «выдумками и сплетнями».
Здесь, в Дании, Мунк возобновил дружеское общение с Голдстейном, но и в их отношениях не все шло гладко. Правда, впоследствии датский поэт написал: «Временами наше общение было все же довольно приятным».
В августе у Мунка созрел план. Во время поездки в Тюрингию он будет держаться подальше от городов и посетит один из курортов, которыми славится провинция, – чтобы стать «новым человеком», как он писал. Однако денег на курорт пока не хватало, и поэтому сначала он собрался отправиться в Хемниц – писать портрет детей Эше.
В Германии Мунком интересовались не только в ганзейских городах на севере и друзья в Веймаре. Как раз в это время мюнхенский профессор Герман Эссвейн заканчивал писать о нем книгу. Это была третья книга о Мунке на немецком языке. Едва ли кто-нибудь еще из иностранных художников-современников удостаивался такой чести. Правда, в декабре, когда книга вышла, мюнхенское общество поклонников искусства отказалось организовать выставку по случаю ее выхода, испугавшись, что тем самым оскорбит вкусы почтенной публики. С другой стороны, «Комметер» без проблем устраивала в разных городах страны небольшие выставки, а в 1906 году планировала провести крупную выставку в Гамбурге.
Однако Мунку были нужны не планы грандиозных выставок, а деньги – причем немедленно. Словно в насмешку над безденежьем он получил финансовый отчет из «Комметер», из которого следовало, что ему уже выплачено 146 марок 10 пфеннигов в счет гарантированных выплат будущего года. Посему служащий «Комметер» господин Оберхейде «советовал» Мунку в сопроводительном письме временно воздержаться от требования авансов.
Но в Германии, по крайней мере, проявляли интерес к работам Мунка; этого нельзя было сказать о Норвегии. 23 августа владелец галереи Вастесон отправил Мунку открытку, в которой писал, что, если художник хочет провести выставку в Кристиании, он должен принять решение незамедлительно. Тон письма свидетельствовал о весьма равнодушном отношении к делу самого Вастесона. И это понятно: он почти ничего не заработал на предыдущих выставках Мунка.
В начале сентября художник перебрался из Дании в Германию. В Хемнице из-за отсутствия денег ему пришлось поселиться у Эше. Мунк сделал это с тяжелой душой – ему хотелось полной независимости, а у Эше волей-неволей приходилось считаться с хозяевами.
В течение трех последующих недель семья Эше и их прислуга каждый день наблюдали странные сцены. Мунк с утра долго разглядывал детей, потом исчезал из дома – и где-нибудь напивался. К кисти он не притрагивается. Правда, Герберт Эше был заранее предупрежден о причудах художника. Доктор Линде писал ему:
Лучше всего предоставить ему полную свободу действий. Тогда он постепенно оттает, его скандинавская замкнутость уйдет, и вы узнаете прекрасного, разносторонне образованного человека со своеобразной жизненной философией, общение с которым вы, несомненно, оцените по достоинству. Мунк может неделями бродить по комнатам и наблюдать, даже не думая подходить к холсту.
Тем временем Мунк получил письмо из «Комметер». Ему сообщали, что невероятно рады тому, что он получил заказ. Не сразу художник сообразил, что это было отнюдь не данью вежливости: по контракту от всех сумм, полученных им в пределах Германии, «Комметер» полагались отчисления. Таким образом, из 3000 марок, которые Эше должны были заплатить за портрет детей, «Комметер» следовало отдать 450. Причем фирме для этого не надо было предпринимать никаких усилий.
Шли недели, и супруги Эше уже начали терять терпение. Мунк не проявлял особого интереса к детям, он часами говорил о политической ситуации в Норвегии и при этом весьма серьезно рассуждал на тему, стоит ли устроить кафе в королевском дворце в Кристиании.
