Рич ошеломленно молчал. Переваривал. И что-то у него в глазах было такое… особенно после того, как я сказала про «своих не бросают».
— А потом, когда Казуо вроде как поправился, мы подарили ему бонсай, — закончила я. — Ну то есть сэвена, замаскированного под бонсай. Он стоял в детской на счастье. Я вот думаю, а не с него ли началось увлечение ботаникой? Казуо с ним чуть ли не в обнимку спал. Говорила я маме, надо было котика дарить! Любовь к котикам явно ж прикольнее, чем к деревьям.
— Кактусы тоже неплохо, — задумчиво хмыкнул Ричард. — Приехали?
— Ага, выгружаемся.
Если бы я знала, что ждет нас дома, уехала бы в этом автобусе в гараж, на фиг совсем!
Глава 25
Глава 25
Ричард:
— А в каком часу планируется ужин? — уточнил я у Рисы, чувствуя, что организм пытается подать недвусмысленные знаки. Еще минут двадцать — и они станут заметны окружающим...
— Да щас прям и поедим! Точно, мы ведь так и не закончили в той кафешке! — Мастер кровожадно потерла руки и взялась за ручку входной двери. — Ты чего больше хочешь — суши или пельмене… ой.
— Здравствуй, внученька, — ласково сказали из глубины холла. — Ну заходи, заходи. И мальчика заведи, что ж ты его на пороге держишь?
Риса взглянула сначала в гостиную, потом перевела взгляд на меня, затем снова в комнату. Поправила на мне пиджак, пригладила свои и мои волосы.
— Тяжелая артиллерия прибыла, — пробормотала она себе под нос, фыркнула и потянула меня внутрь. Я насторожился, но вошел.
На диване, прямо напротив входа, сидели родители Мастера и еще одна женщина-Мастер. Сначала мне показалось, что абсолютно незнакомая. Но через секунду я вспомнил ее голос — это она распекала компанию молодых остолопов в том доме, где я прятался в ванной сразу после похищения.
Женщина была… своеобразная. Странная одежда — такое впечатление, что она спокойно надела часть вещей, принятых в городе Рисы, а другую — словно бы из иного мира или даже скорее из иной эпохи. Но как ни странно, «джинсы» и «водолазка» сочетались с расшитым жилетом мехом внутрь и широкой повязкой на голове поверх двух черных, туго заплетенных кос. На ногах у нее были высокие меховые сапоги. Образ неординарный, но почему-то гармоничный.
Глаза она щурила совершенно в Рисиной манере. И улыбалась… знакомо. Точнее, как я тут же догадался, это Риса была очень похожа на… бабушку? Эта женщина была… она была почти что древней, судя по ауре!
— Ага, привет, ба! — Риса, словно зеркало, отразила собственную прародительницу. — А ужин будет? Есть хочу — умираю. И Ричард тоже очень-очень голоден!
— Не сто… — уже начал я, пытаясь сгладить требование девушки, но был перебит.
— Да уж это я заметила, — усмехнулась древняя. — Хм, днем вы подпитались, но как-то слабо. Ты что, про обед забыла? Впрочем, неважно. Садитесь, дети, Таня сейчас ужин спроворит, а я к вам с подарком. Точнее, к мальчику. — Она посмотрела на меня и улыбнулась. А я почему-то почувствовал, как по спине потек пот. С чего бы главе чужого клана дарить мне что-то? Неужели… подарок по случаю перехода в другую семью? Меня все-таки отдали? Не то чтобы для меня теперь это стало трагедией… Я, наверное, хм, не против? Но волна негодования все же прокатилась по закромам разума — могли бы хоть сообщение послать, светлые родственники!
А древняя тем временем уже полезла в сумку и достала оттуда… игрушку. Белого пушистого зверя с толстыми лапами и вытянутой мордой.
— Глупости, ни к чему тебя этот подарок не обязывает, считай его частью компенсации за беспокойство, — хмыкнула женщина, словно прочитав мои мысли. — Возьми его и не пугайся, когда укусит, ему нужна только маленькая капелька крови для привязки.
— У-у-ух ты-ы-ы! — восторженно пискнула рядом Риса. — Белый мишка! А что, ему подходит! Мимики ноль, фиг догадаешься, то ли приласкает, то ли щас башку оторвет!
— Ну, положим, мимика есть даже у белых медведей, просто ее надо уметь читать, — усмехнулась леди Гиттиннэвыт (странно было бы не догадаться, кто это). — Если захочешь — справишься.
Риса хмыкнула и кивнула.
Я тем временем растерянно взял в руки белый комок меха и нахмурился, почувствовав, как эта игрушка царапнула по запястью чем-то острым. А потом она шевельнулась в моих руках, подняла морду, посмотрев своими пуговками-глазками прямо мне в глаза, и лизнула поцарапанное место горячим языком. В месте соприкосновения сразу прошелся теплый поток нейтральной скверны. Ни к чему не обязывает, да?
— Твой личный сэвен, — кивнула на мой растерянный взгляд древняя. — Лизаветин поросенок, конечно, тебе тоже подходит, но два сэвена в семье — лучше, чем один.
Ни к чему… не… обязывает?! Да вы шутите!
— Да никто тебя силой держать не собирается, дурень, — рассмеялась древняя. — Только ты для себя реши: а сам ты согласен кому-то другому мою внучку отдать?
Отдать? Она имеет в виду второе Оружие? Или просто вернуться домой и… оставить Рису здесь, больше не видеться?
Я пораженно замер, так и держа белый комок шерсти на вытянутых руках, поняв, что последняя мысль вызвала во мне невиданной силы протест.
— Ты думай, думай, время есть, — подбодрила древняя и встала. — Ладно, дети, ужинайте и отдыхайте. Мне пора.
Она расцеловалась с родителями Рисы, чмокнула внучку в щеку и пошла к двери. Но когда открыла дверь, едва не столкнулась на пороге с еще одной… женщиной. Они на секунду остановились друг напротив друга и церемонно раскланялись. Я не расслышал короткого обмена фразами, но первая гостья проследовала дальше, скрывшись в ночной темноте, а вторая вошла в дом.
— Ох ты ж, елки зеленые, баа-сама, — прошептала мне на ухо Риса, отбирая из рук пушистого сэвена. — Не переживай только. Веди себя как обычно, и ты ей понравишься. Для нее твои высокопарные разговоры будут как медиком по хлебушку.
Я сглотнул. Вместе с довольно красивой, но очень прямой и какой-то… изящно-стальной леди в комнату вошла зима. Честно, я кожей почувствовал волну изморози по стенам. Да и Рисины родители, довольно расслабленно воспринимающие древнюю, словно выпрямились и подобрались, закрываясь щитами непроницаемой вежливости. Это… вторая бабушка Рисы?! А… не слишком похожа на мою? Кажется, да. А как тогда эта девчонка смогла вырасти такой… живой?
