Единственное, чего ей не хватало, – это общества сверстников. Почти все друзья Дроссельмейера были уже немолоды – детишек в возрасте Мари не нашлось ни у кого. Конечно, девочку отпускали в город в сопровождении слуг – в свободное от занятий и от работы в мастерской время, – но друзей она себе так и не нашла. Усадьбу Дроссельмейера и её обитателей окутывал ореол тайны. Горожане проявляли интерес к малютке Мари, но никакие родители и помыслить не могли пригласить воспитанницу самого Дроссельмейера на детский праздник. А поскольку по собственной воле дети в усадьбу не заглядывали, Мари проводила время по большей части в одиночестве.
Но на самом-то деле она ничуть не скучала, о нет. Пока у неё были её дядюшка и её поделки, девочка ни в чём больше не нуждалась. Если она не сидела за книгами или не играла с куклой в саду, слуги отлично знали, где её искать: в мастерской Дроссельмейера.
Однажды днём, после уроков, Мэри возилась с одним особенно затейливым устройством. Дроссельмейер на несколько дней уехал по делам и должен был вернуться только на следующее утро. Мари воспользовалась его отсутствием, чтобы доработать новый механизм, над которым трудился изобретатель: танцовщица-балерина, кружась в пируэте, скользила по позолоченной кукольной сцене. На первый взгляд она показалась бы самой обыкновенной марионеткой. Но если приглядеться внимательнее, обнаруживалось, что никаких ниточек к балерине не подведено.
Мари, вооружившись лупой, аккуратно подкручивала последние крохотные винтики.
– Ну вот, Сахарная Слива, почти готово, – сообщила она кукле, восседающей на верстаке рядом. Кукла была той одной-единственной опорой, которую девочка вынесла из прежней жизни, и Мари ни на миг не расставалась со своей любимицей. Года два назад она сглупила – притащила куклу на урок. Гувернантка так строго отчитала девочку, что больше подобной ошибки Мари не повторяла. Теперь она прятала свою фарфоровую подружку в ранец с книгами, а при необходимости даже и под юбку. Мари понимала, что ведёт себя немного по-детски – по ведь кукла была с ней с самого начала, ещё до пожара!
– Балерина готова! – Мари затянула последний винтик и отстранилась. Она сняла налобную лупу и повернула крохотный ключик в спине фигурки.
Балерина с жужжанием пробудилась к жизни и изящно заскользила на розовых атласных пуантах по игрушечной сцене.
– Она само совершенство, – гордо улыбнулась Мари. – Дядя Дроссельмейер будет доволен.
Мари оглянулась туда, где, ссутулившись, сидела кукла. Её фарфоровые ножки бессильно свисали с верстака, шелковистые розовые волосы закручивались в замысловатую высокую причёску. Такая красивая – и такая неподвижная...
– Вот бы и тебя научить танцевать, – грустно промолвила Мари. – Ты бы всех очаровала. – Девочка окинула взглядом механические игрушки, расставленные по полкам в мастерской. Медведи, и солдатики, и даже заводные обезьянки, заменяющие целый оркестр, – они все ужасно занятные, но только Сахарна я Слива гораздо красивее...
Тем временем в балерине закончился завод. Она запрокинула головку, опустила ручки и остановилась.
Мари внимательно рассмотрела балерину со всех сторон. А затем перевела взгляд на Сахарную Сливу. У куклы в локтях, коленях и запястьях суставами служили тряпичные сочленения. «А ведь заменить ткань на механизмы совсем несложно», – подумала Мари.
Девочка переводила взгляд с балерины на куклу и обратно.
– Любопытно...
На следующее утро, едва рассвело, в мастерскую вошёл Дроссельмейер. Поездка очень утомила его; он собирался только выложить свои инструменты – и сразу подняться в спальню. Но к его изумлению, в мастерской горели газовые лампы, а за верстаком, подложив руки под голову, крепко спала Мари.
– Мари? – окликнул девочку Дроссельмейер, ласково тронув её за плечо. – Ты тут всю ночь продремала?
Мари встрепенулась, откашлялась.
– Простите, дядюшка, – хриплым со сна голосом покаялась она. – Я вовсе не собиралась спать. Я работала.
Дроссельмейер взглянул на верстак: на нём танцевала прелестная механическая куколка – без всяких ниточек.
– Вижу, – кивнул он. – Ты привела в движение балерину. Молодчина... – Старик прервался на полуслове. И пригляделся к плясунье с розовыми волосами повнимательнее. – Но это же не та балерина, над которой мы работали! – В голосе Дроссельмейера звучало непривычное для него удивление.
Встав на пуанты, кукла закружилась в изящном пируэте.
– Это же... твоя кукла?! – поражённо воскликнул Дроссельмейер.
– Да, – гордо кивнула Мари. – Здорово, правда?
– Но как, ради всего святого, тебе удалось её механизировать?!
На глазах у Дроссельмейера кукла виртуозно исполнила арабеск.
– У меня вся ночь на это ушла, – объяснила Мари. Девочка уже окончательно проснулась. – Понимаете, у неё все сочленения были тряпичные. Я просто заменила их шестерёнками. А фарфоровые руки и ноги – они полые, там места для механизма полным-полно. На самом деле, как только я взялась за работу, всё оказалось не так уж и сложно. Она словно рождена для танца.
– Невероятно! – прошептал Дроссельмейер.
– Вы серьёзно? – просияла от гордости Мари.
– Абсолютно серьёзно, – заверил Дроссельмейер, не сводя глаз с куклы.
Сахарная Слива развернулась к нему лицом и запрокинула головку.
– Не будь я настолько сведущ в механике, – промолвил старик, – я бы решил, что она ожила.
Глава 5. Клара
Толпа восторженно зааплодировала: балерина поклонилась и легко спрыгнула со сцены.
– Потрясающе! – громко восхитился кто-то из гостей. – Просто потрясающе!
– Бис! Бис! – воскликнул какой-то джентльмен в смокинге.
Дроссельмейер наблюдал за танцем из-за кулис. Клара стояла рядом.
Каждый год в самом конце вечера устраивалось грандиозное рождественское представление на радость гостям: колядовщики распевали святочные гимны. Но в этом году Дроссельмейер предпочёл рождественский балет с участием балерин и танцоров, наряженных феями и щелкунчиками.
– Танцы были просто великолепны, крёстный, – промолвила Клара.
– Согласен, – улыбнулся Дроссельмейер. – Но самое лучшее ещё впереди.
Старик вышел на сцену. Гости взволнованно зашептались в предвкушении.
– Леди и джентльмены! – возвестил он. – Настало время для моей любимой составляющей Рождества – для самой лучшей части сегодняшнего вечера. Позвольте мне представить вам... ваши подарки!
Лакеи торжественно распахнули громадные стеклянные двери, ведущие в сад. Дети с радостными воплями выбежали на морозный воздух.
Сады в усадьбе Дроссельмейера восхищали и радовали глаз – в этом замысловатом лабиринте из цветов и зелени некоторые растения цвели даже на зимнем холоде. Пока детишки носились туда-сюда мимо замёрзших прудов и вокруг разукрашенной беседки, величественные римские скульптуры несли стражу. В лучших традициях Дроссельмейера сады подсвечивались диковинными китайскими ало-золотыми фонариками. Но воистину незабываемое зрелище представляла собой разноцветная паутина нитей, расходящаяся от центра беседки по всему саду.
