Мари помогала Дроссельмейеру дотащить целую груду старых деталей и неоконченных поделок из коридора, который служил своего рода складом. Это был странный коридор: на полу поблёскивали алые, золотые и чёрные плитки, выложенные в шахматном порядке.
На обоях просматривался какой-то затейливый узор, но сквозь паутину, пыль и нагромождения всевозможных замысловатых конструкций разглядеть рисунок в подробностях было невозможно.
Дроссельмейер отряхнул руки, стараясь не запачкать брюк. Он всегда щеголял в безупречном костюме – даже когда возился со старым хламом.
– Дорогая моя, – вздохнул он, – когда ты доживёшь до моего возраста, ты поймёшь, что у тебя в запасе есть много всего такого, что тебе на самом деле не так уж и нужно. – Он оглядел стены и потолок так, словно видел их впервые. – Я прожил в этой усадьбе много-много лет. Но даже я не знаю всех её секретов. Возможно, в молодые годы я бы с удовольствием облазил все её уголки и закоулки. Но теперь я куда охотнее провожу время в мастерской – там мой настоящий дом.
– Но ведь и этот коридор – часть вашего дома, разве нет? – указала Мари.
– Верно, – кивнул Дроссельмейер. – Но он служит куда лучшим домом для моих изобретений, пока я над ними не работаю.
Мари благоговейно залюбовалась выстроившимися вдоль стен механизмами – их явно давным-давно не касалась рука человека. Швейные машины, снабжённые шестерёнками и клапанами, подведёнными к педалям. Велосипед с подсоединёнными к нему мехами и дровяной печуркой. А это что такое – неужели роликовые коньки на паровой тяге?!
– Это все ваши изобретения? – спросила девочка.
– И да, и нет, – сознался Дроссельмейер. – Некоторые из них создал я сам. А остальные привёз из своих путешествий. Но я ко всему приложил руку, и уж будь уверена – с каждым из них связана какая-нибудь история.
– Как насчёт вот этого? – Мари указала на свисающий с крючка миниатюрный аэростат. Крохотная жестяная корзиночка с беговым колесом внутри крепилась к шару бечёвками.
– Это воздушный шар на мышиной тяге, – объяснил Дроссельмейер. – Так что даже наши маленькие друзья смогли бы полюбоваться видами с высоты птичьего полёта.
Мари хихикнула.
– А это что? – Она указала на пару механических крыльев.
– А, с помощью этой штуки можно совершить эпохальный побег из плена по воздуху. – Дроссельмейер озорно сверкнул глазом. – Это история времён моей молодости, но её я поведаю как-нибудь в другой раз.
– Ну а что вот это такое, там, в глубине? – девочка указала рукой. – Вон то, золотое. Что это и для чего оно?
В тусклом свете лампы Мари с Дроссельмейером едва различали золотой отблеск какого-то хитроумного приспособления в дальнем конце коридора.
– Право слово, – тихо охнул Дроссельмейер, – что эта штука здесь делает?!
И он направился в глубь коридора, осторожно пробираясь между всевозможных пропылённых деталей и железяк. Дойдя до позолоченного устройства, он остановился как вкопанный.
– Так что это, дядя? – спросила Мари, неловко протискиваясь за ним сквозь беспорядочные завалы. – Похоже на... ой!
Прямо перед ними высились великолепные напольные часы – те самые, что Дроссельмейер некогда показывал Мари в своей мастерской, когда девочка только появилась в усадьбе. Но сейчас весь корпус часов был покрыт таким толстым слоем пыли, что едва просматривались цифры. Казалось, будто погружённый во тьму механизм только и ждёт, чтобы озариться изнутри золотым светом.
– Это ведь... те самые часы, которые вам помог починить мой отец? – спросила Мари.
– Да, это они, – медленно кивнул Дроссельмейер. – Но я не могу взять в толк, что они тут делают. Я готов был поклясться, что они всё ещё стоят в мастерской.
– Вот и мне так казалось, – подхватила Мари. – Я же поначалу любовалась на них каждое утро. Но они такие пыльные, будто стояли тут испокон веков. Как странно, дядя. Не помню, чтобы я когда-то заметила их отсутствие.
– А я не припоминаю, чтобы когда-либо их переставлял, – отозвался Дроссельмейер. – Вот уж и впрямь загадка.
Мари в жизни не слышала от Дроссельмейера ничего подобного. Она вгляделась в лицо своего опекуна. В его глазах промелькнуло какое-то незнакомое выражение. Озадаченность?
– А куда ведёт эта дверь? – спросила девочка.
– Дверь? – недоумённо переспросил Дроссельмейер.
– Ну да! – Мари указала пальцем: – Вон та деревянная дверь позади часов.
Дроссельмейер уставился на стену прямо перед ними. На его лице отразилось удивление. Действительно, позади напольных часов обнаружилась внушительная массивная деревянная дверь – причём наглухо закрытая.
– Ну надо же! – охнул он. – Представляешь, я знать не знаю, куда она ведёт, я туда никогда и не заглядывал.
– Может... может, откроем? – предложила Мари.
– Да, – кивнул Дроссельмейер. – Наверное, надо попробовать.
Вместе с Мари они осторожно сдвинули старинные часы в сторону. Основание их протестующе заскрипело; на пыльном полу остались широкие полосы.
– Ой! – воскликнула Мари. За часами обнаружилось что-то живое!
В коридоре послышался писк! Это же мышь, да какая крупная! Зверёк забегал по кругу, затем шмыгнул в сторону и исчез за нагромождениями пыльных механизмов.
– А ведь наш пушистый приятель наверняка знает, что там, за дверью, – усмехнулся Дроссельмейер. – Давай и мы это выясним. – И он взялся за ручку.
– На счёт «три»? – предложил он.
Мари и её опекун досчитали до трёх – и вместе с силой толкнули массивную деревянную дверь.
В воздух взметнулась пыль. За дверью царила непроглядная темень. Ни окна, ни какого-либо источника света. Переступить порог – всё равно что прыгнуть в пропасть...
– Дядя, мне это не нравится, – забеспокоилась Мари. – Вы не думаете, что там опасно?
– Да полно тебе, – ободрил девочку Дроссельмейер. – Разве моя Мари не любительница приключений? Пока я с тобой, ты в безопасности, обещаю тебе. – Он успокаивающе положил руку девочке на плечо, и они вместе шагнули в неизвестность.
Поначалу ничего не было видно. Но чем дальше они шли, тем больше их глаза привыкали к темноте. Дроссельмейер и Мари оказались в немыслимо длинном коридоре. Он тянулся всё вперёд и вперёд, уводя от вестибюля с плиточным полом. Внезапный порыв свежего ветра разметал волосы девочки. «Верно, где-то в стене усадьбы есть дыра», – подумала Мари.
– Я что-то вижу, – воскликнула она. – Там, впереди.
В конце туннеля и впрямь забрезжил мягкий свет – сперва розоватый, затем оранжево-жёлтый.
– Дядя, эти стены сделаны из коры дерева! – Мари ощупала стены коридора. Дроссельмейер последовал её примеру.
– И впрямь так, – подтвердил он. – Любопытно!
