– Надо сжечь Хвырь! – крикнул мне Матвей и метнулся к деревянной болванке.
Каролина что-то закричала низким, тягучим голосом, но ее вопли утонули в шуме пламени. Деревянный божок Хвыри вспыхнул мгновенно, едва факел с церковным огнем прикоснулся к его гладкой поверхности. Быстрые языки пламени пожрали брови, глаза, но мне все равно казалось, что болванка продолжает на нас смотреть.
– Вот и все, – тихо выдохнула я и оглянулась на Соломию, все еще пытающуюся подняться.
– Нет, не все, – раздался чей-то голос, и из-за деревьев показался отец Соломии, Даниил Совинский.
Вместе с ним шел Орест Тригуб.
– Он идет сюда. Пожелай, и сбудется. И по-другому не будет, – мрачно и твердо заявил отец Соломии. – Вам от этого никуда не деться.
2
Он был высоким и сильным, отец Соломии. Теперь уже не в дорогом костюме, а в черной рубашке и черной куртке, он казался типичным Вартовым, вышедшим на дело. Рядом с ним шагал Орест Тригуб, и в руке у него поблескивала холодная сталь клинка.
Длинный меч Ореста доставал почти до земли, сверкала внушительная рукоять, украшенная драгоценными камнями.
– Мы решили проверить, все ли у вас в порядке, – сказал Даниил Совинский. – Соломия, ты цела?
– Эта гадина чуть не сломала мне спину, – пробормотала Соломия, пятясь от огня в темноту леса.
Матвей мрачно выпрямился и поднял свой меч.
– Тебе не одолеть меня, мальчик. Не хватит сноровки, – добродушно и спокойно сказал Даниил.
Орест Тригуб молчал. Он встал рядом с паном Совинским и мрачно поглядывал на нас, сжимая свое устрашающее оружие.
– Что вы хотите? – глупо спросила я, чувствуя, что утрачиваю нить происходящего. – Орест, ты тоже с ними?
Орест лишь криво усмехнулся и промолчал.
– Я просто задержу вас до прихода Того, кто выполняет желания. Сейчас он занят своим заданием. У него ведь не только ваши имена записаны.
– Что вам сделали эти два парня? – спросил Матвей, делая еле заметный шаг навстречу Совинскому.
– Семейные разборки. Если парни не понимают нормального языка, с ними разберутся по-другому. К вам это не имеет никакого отношения. До вас еще успеет дойти очередь.
– Мира, беги! – заорал Матвей, делая неожиданный выпад и направляя свое оружие на Совинского.
Тот с легкостью отбил удар.
Я не сдвинулась с места. Каролина Григорьевна, которая на некоторое время впала в ступор, видя, как горит ее Хвырь, вдруг ожила. Забеспокоилась, задвигалась.
– Если сюда придет разъяренный Жнец, нам надо убираться, – проговорила она неожиданно усталым и грустным тоном. – Нам надо уходить, Соломия. Слышишь, детка? Жнец сам с этим справится, а твой отец проконтролирует. Мы сделали все, что могли.
– Не все. Хвырь сгорела, а Яцко Богданец так и не передал нам карту подземелий! Как только погибнут эти двое, мы снова вызовем Хвырь, – властно заявил Даниил Совинский.
– Божок Хвыри сгорел! – напомнила Каролина Григорьевна. – Все, Данило, забудь об этом деле.
– Мы восстановим пепел, – мрачно сказал Совинский.
– Но без меня! Я и так зря поддалась на твои уговоры и согласилась быть той, кто вызывает Хвырь. Страшное это дело, и я больше таким не занимаюсь! Уходим, Соломия!
Каролина Григорьевна сделала несколько шагов в темноту, но Совинский остановил ее.
– Не перечь мне, Каролина! – четко и зло проговорил он. – Ты никуда не уйдешь! Уже немного осталось!
– Он идет, – тихо добавил Орест. – Я слышу шаги.
Но я ничего не слышала. За моей спиной пылали деревья, огонь стоял стеной, и его треск заглушал все звуки. Каролина сделала несколько шагов назад и вдруг, подхватив юбку, кинулась бежать. Совинский бросился было за ней, но Матвей заступил ему дорогу, направив меч в грудь пану Даниилу.
– Я тебе голову снесу, болван! – зарычал Совинский, с легкостью отбивая его меч.
Матвея повело в сторону, но он ловко перевернулся, опустился на землю и саданул факелом, который был у него в руке, по ногам Совинскому. Тот свалился на прелую листву, и Матвей двинул ему ногой по брюху.
Их схватка вышла быстрой, я могла лишь наблюдать за противниками. Каролина улепетывала в темноту, Соломия тоже куда-то скрылась, напуганная яростью отца, зато Орест быстро пришел Совинскому на помощь. Один удар его окованного железом сапога, и Матвей отлетел в сторону, точно щенок.
Орест замахнулся тяжелым мечом – лезвие блеснуло, отражая пламя, – и я заорала, как ненормальная, понимая, что такой удар проломит Матвею голову.
И тут Марьян выскочил из леса, как черная бешеная тень. Его лицо, искаженное яростью и освещенное яркими отблесками пламени, казалось нечеловеческим. Глаза горели бешенством, губы кривились в мрачной усмешке, руки сжимали рукоять меча.
– Повернись, Орест! – велел он.
Орест отреагировал сразу. Крутанулся, и его клинок развернулся в воздухе, направляя острие уже не на голову Матвея, а на грудь Марьяна. Но тот успел отразить атаку и ударил в свою очередь. Эти двое сошлись в поединке, таком быстром и яростном, что я, закусив до крови губы, не успевала ловить взглядом движения и лишь надеялась, что Марьян победит. Мечи стучали, искры летели, огонь пылал. Матвей удерживал Совинского, чтобы тот не мешал честной схватке.
Орест был крепок и силен, и его тяжелое оружие опускалось на меч Марьяна с силой и мощью неизбежности. Удар, еще удар. Марьян отступал, но не сдавался. Отражал атаки, поворачивался, и лишь сталь звонко ударялась о сталь, да трещали вокруг пылающие деревья. Но вот Марьян покачнулся, споткнулся и свалился на землю. Орест тут же кинулся на противника, намереваясь нанести последний удар, занес меч, целясь в грудь Марьяну.
Жнец перевернулся, сделал еле заметное движение рукой, и маленький ножик, который оказался в его ладони, вошел в бок Ореста. Тригуб замер, его меч опустился вниз, и тяжесть оружия потянула за собой воина. В тот же момент Марьян, приподнявшись, взмахнул мечом и отсек Оресту голову.
Я замерла от ужаса. Совинский что-то заорал, кидаясь на Матвея со своим мечом.
– Уходи! – крикнул ему Матвей. – Ты не боишься его? Ты думаешь, Жнец тебя пощадит? Ты разве не видишь? Уходи, идиот!
И Совинский дрогнул. Он посмотрел на Марьяна, на маску гнева на его лице, на кровь, стекающую по ладоням, на отрубленную голову Ореста и попятился.
– Уходи! Я задержу его! – заорал Матвей.
И пан Даниил Совинский кинулся прочь, унося ноги от Того, кто выполнял желания.
Глава четвертая. Мирослава
