– Кому ты звонил? – спрашиваю я.
Кертис вопросительно приподнимает брови, словно говоря, что это не мое дело.
– Ну? – не отстает Дейл.
– Почему это имеет значение? – спрашивает Кертис.
– Может иметь, – заявляет Дейл.
Кертис бросает гневный взгляд в мою сторону.
– Маме.
– Я выходил два раза, – сообщает Брент.
– А Хизер выходила только что, – говорю я. – Проклятье! Любой из нас мог их взять.
– И что потом? – спрашивает Кертис.
– Наверное, где-то их спрятал, – говорю я.
Все смотрят на сумку Хизер. Она – единственная из нас, кто принес сюда сумку.
Мне тридцать три года, и у меня нет ни одной дамской сумочки. Один раз я все-таки купила сумочку – чтобы сходить на свадьбу моей подруги Кейт. «Не смей заявиться ко мне на свадьбу со своим рюкзаком, Милла», – написала она от руки на приглашении. Сумочка была зеленовато-голубого цвета – под цвет моего платья подружки невесты, и я чувствовала себя с ней до смешного нелепо, как маленькая девочка, разодевшаяся, как взрослая. Сразу же после свадьбы я отдала ее в местную благотворительную организацию.
Сумочка Хизер коричневого цвета, на молнии – яркая золотая бирочка. Подозреваю, что сумка дизайнерская. Когда до Хизер доходит, на что мы все смотрим, она краснеет и вываливает содержимое на ковер. Там лежит небольшой кошелек серебристого цвета, влажные салфетки, тампоны и огромное количество косметики. Никаких телефонов. Она с вызовом поднимает на нас глаза.
– Теперь довольны?
Она сгребает все вещи и бросает назад в сумку.
– Их мог взять кто-то еще, – говорит Кертис.
– Но кто? – у Хизер округляются глаза.
– Может, ты мне скажешь? – смотрит на нее Кертис.
Дейл обнимает Хизер за плечи, и она прижимается к нему. Вот и примирение, но надолго ли?
– Нам нужно все здесь обыскать, – продолжает Кертис. – Попробовать найти телефоны. Или того, кто их взял.
– Давайте, – соглашается Брент, допивает оставшийся виски и направляется к двери. Я иду за ним.
– Подождите! – кричит Хизер. – Мы же не знаем, кто здесь.
– Разумная мысль, – кивает Кертис. – Я не думаю, что девушкам стоит ходить по одной.
Дейл хватает Хизер за руку.
– Я останусь с Хизер.
– Я останусь с Миллой, – говорит Кертис.
– С Миллой останусь я, – заявляет Брент.
Наверное, мне следует быть благодарной за их заботу. Но я в ярости. Мне совсем не нравится, когда кто-то считает, что меня нужно защищать. Я не жалкое, слабое существо просто потому, что я женщина. Я такая же сильная сейчас, как была тогда, хотя теперь руки у меня более сильные, чем ноги. Если кто-то попытается на меня напасть, я смогу дать достойный отпор.
Я открываю рот, чтобы все это сказать. Но вижу, как сильно напряжен Кертис, да и Брент тоже. Кертис плотно сжимает челюсти. А этих двоих не так-то просто напугать. Я думаю о темных пустых коридорах в этом здании. Лучше все-таки подумать о мерах безопасности.
– А как насчет того, чтобы вы оба пошли со мной?
Кертис кивает.
– Встречаемся здесь через… двадцать минут?
Дейл смотрит на часы.
– Договорились, – говорит он.
– Идите туда. – Кертис показывает налево. – Мы пойдем в противоположную сторону. Пройдитесь по нижнему этажу, а мы по верхнему.
– Ты теперь большой начальник, да? – смотрит на него Дейл.
Кертис не удостаивает его ответом. На самом деле он всегда вел себя как начальник, хотя я обычно его не слушаю.
Дейл тянет Хизер за руку, и они направляются по коридору налево.
– Проверьте шкафчики для лыж, – кричит Кертис им вслед. – И заодно, нет ли тут стационарного телефона.
Мы втроем отправляемся в другую сторону. Естественно, Кертис идет первым. Тут и по приезде было жутко, а теперь уж точно мурашки бегут по коже. Это здание выглядит совсем по-другому в лыжный сезон, когда со всех сторон слышны удары лыжных палок и болтовня посетителей. Сегодня вечером здесь слишком пусто. Слишком тихо.
Но зачем кому-то понадобились наши телефоны? Не знаю, что меня пугает больше – мысль о том, что их забрал совершенно незнакомый человек, или один из тех, кого, как я думала, хорошо знаю. По крайней мере, знала раньше.
Первые двери справа – это туалеты.
– Мне проверить женский? – спрашиваю я.
– Мы сделаем это все вместе, – отвечает Кертис и толкает дверь.
Там четыре кабинки в ряд, все двери закрыты. Я заглядываю под каждую дверь. Если я увижу там ноги…
Ба-бах! У меня на мгновение сердце замирает в груди. Но это Кертис бьет ногой по двери. Он решил действовать проще. Он идет вдоль ряда кабинок и открывает каждую ногой. Здесь никого нет. Конечно, нет. Брент роется в корзине для использованных бумажных полотенец.
Мы проверяем мужской туалет точно таким же образом. Внезапно я чувствую, как потянуло сквозняком – ледяной поток воздуха бьет мне в шею. Я вижу, что маленькое окошко приоткрыто на какие-то два сантиметра. Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы выглянуть из него. У себя в воображении я рисую картину: чья-то рука выбрасывает наши телефоны в ночь, по одному просовывая в эту щель. Если все было так, то наши телефоны потеряны навсегда, потому что эта сторона здания выходит на скалы. Но зачем кому-то это делать?
– Это окошко и раньше было приоткрыто? – спрашиваю я.
Кертис нецензурно выражается и захлопывает его.
– Я не обратил внимания.
– И я тоже, – признается Брент.
Следующая дверь – кладовка уборщицы, оттуда воняет отбеливателем. Мы ищем телефоны среди рулонов бумажных полотенец и жидкого мыла в пакетах для диспенсера. Там целая гора туалетной бумаги. Я заглядываю в каждый рулон.
Я скорее умру, чем признаюсь, что рада заниматься поисками в сопровождении этих двух мужчин. В особенности Брента, потому что я испытываю дрожь и волнение совсем другого рода, когда нахожусь рядом с Кертисом.
Коридор поворачивает. Двери по обеим сторонам, все заперты. Я напрягаюсь, когда мы проходим мимо каждой, готовлюсь, что из них может кто-то выпрыгнуть.
– Как вы думаете, что здесь? – спрашивает Брент, проверяя последнюю дверь.
– Наверное, кабинеты. Или кладовки, – высказывает свое мнение Кертис.
Коридор заканчивается тупиком.
– Здесь почти ничего нет, – говорю я, когда мы возвращаемся тем же путем. – А если выйти на улицу?
– Сейчас слишком темно, чтобы искать, – отвечает Кертис.
– А ты помнишь, что там? – спрашиваю я. – Я помню два гаража для ратраков.
