В любом случае остаются три парня и три оставшихся секрета. Один из них спал с Саскией, второй знает, где она находится сейчас, а третий убил ее. Это напоминает мне головоломки судоку. А у меня они никогда не получались – в особенности после того, как выпью. Еда частично сняла опьянение, но недостаточно.
Хорошо, предположим, что Кертис не спал с собственной сестрой. Значит, с ней переспал или Дейл, или Брент. Дейл с Хизер сошлись во вторую неделю сезона, значит, наверное, Брент?
Но однажды я спрашивала его об этом, и он яростно все отрицал. И мне больно думать о них вместе. Да, она была потрясающе красива, но также она была моей главной соперницей, и мне казалось, что он ее ненавидел. Значит, Дейл? Саския вполне могла с ним переспать, чтобы просто посмотреть, не удастся ли увести его у Хизер. Я прикусываю губу и пишу «Переспал с Саскией» рядом с именем Дейла.
Судя по тексту на карточках, это означает, что Саскию убил либо Брент, либо Кертис, а второй знает, где она находится сейчас.
Я думаю о том, какой Брент в постели.
– Не нужно так со мной осторожничать, – говорила я ему не один раз. – Я не сломаюсь.
Он был таким нежным. Он не был страстным, он был мягким. Он просто неспособен на насилие. Он представляет опасность только для одного человека – себя самого.
Я снова покусываю губу, думая про то утро, когда начался чемпионат Великобритании по сноубордингу. Кертис появился у хафпайпа за несколько минут до своего заезда. Очевидно, он поднимался на ледник вместе с Брентом и Хизер, искал Саскию. Но то, что он сказал в коридоре, не имеет смысла.
Кончик моего указательного пальца замирает у имени «Кертис». Я пишу: «Убил Саскию». Я сотру все это через минуту, потому что не хочу, чтобы он это видел. Совсем не хочу. Но как быть с его словами? Это могла быть очень хитрая ложь, чтобы сбить меня с толку.
Значит, Брент «знает, где Саския». Но откуда это знать Бренту? Он видел, как ее убивал Кертис? Он помогал Кертису спрятать тело? Где? Машины у них здесь не было, так что я не понимаю, как они могли бы вывезти ее с курорта. Это означает, что она до сих пор здесь. Где-то на горе.
У меня по рукам снова бегут мурашки. Последние часы жизни Саскии покрыты туманом. Я и сама никогда и никому не рассказывала всего, что произошло, и чувствую, что я такая не одна.
Я смотрю на то, что написала. Буквы текут. Струйки воды бегут по стеклу подобно слезам.
Столько предположений. Я правильно все поняла? Ведь тут думать надо не о том, какие мы сейчас, а о том, какими мы были тогда. Я закрываю глаза и пытаюсь вспомнить.
Глава 16
Десять лет назад
Я просыпаюсь в кровати Брента, его сильное, худое тело прижимается к моей спине. На мне надета одна из его футболок от Burton, и она пахнет им.
Я перекатываюсь на другой бок. У него тут так тепло. Радиатор у кровати работал всю ночь. На Бренте только трусы-боксеры от Calvin Klein. Раньше Брент работал моделью, демонстрировал одежду, и эти бренды быстро стали его спонсировать. Интересно, а ему сейчас приходится хоть за что-то платить?
Я провожу пальцем по накачанным мышцам его груди. Боже, какое тело! Атлет на пике формы.
Брент открывает темные глаза и лениво улыбается.
– Доброе утро!
Я продолжаю свои исследования, спускаюсь по плоскому животу.
– У тебя потрясающая кожа, – говорю я. Мой палец выглядит очень бледным на ее фоне.
Он протягивает руку к прикроватной тумбочке, на которой лежат его часы – массивные металлические Omega. В приложении к Sunday Times я видела рекламу на целую страницу – там Брент выполняет бэксайд-эйр с большой амплитудой, а на руке у него эти часы. Вероятно, розничная цена на них выше, чем мне обойдется весь этот сезон.
– Который час? – спрашиваю я.
– Восемь.
Подъемники начинают работать в восемь тридцать, и обычно в это время я уже готовлюсь идти на тренировку, но мы легли после полуночи, украдкой пробрались сюда после того, как большинство других ушли. Я напрягаю слух. В кухне что-то происходит? Кертис уже встал?
Брент застегивает часы на запястье, и я снова вижу татуировку у него на предплечье: «Играй по-крупному или возвращайся домой». Я касаюсь этих букв.
– Мне нравится этот девиз.
– Он напоминает мне о том, кто я. Я не хочу становиться старым и скучным.
– Я не могу представить, что ты когда-нибудь станешь старым и скучным. Ты и в восемьдесят будешь исполнять трюки. На ходунках.
Он смеется и прижимает меня покрепче. Мне следует вставать, но у него в постели так тепло. Я прижимаюсь к нему и обнимаю. Он гладит меня по волосам.
– Ты когда-нибудь делала флипы?
Я качаю головой.
– А хочешь?
– Придется.
Я уже какое-то время тому назад поняла, что с моими стрейт-эйр и вращениями я могу дойти только до определенной черты. Если я хочу подняться выше в рейтинге, то мне придется добавить флипы к моим обычным заездам по хафпайпу. Саския может выполнить мактвисты.
– Я тебя научу, – говорит Брент.
– Классно!
– Я схожу с тобой на батут, если хочешь, но попозже.
– Погоди-ка! Здесь и батут есть?
– Да, в спортзале.
– Проклятье! Как же я могла этого не знать? Готова поспорить: Саския там постоянно тренируется.
– Ага.
Я издаю стон – ему в грудь.
– Я давным-давно не была на батуте. До одиннадцати лет я занималась гимнастикой. Тогда я могла делать бэкфлипы.
– Тебе следовало продолжать тренировки.
– Можешь мне этого не говорить. Мои родители не могли себе это позволить.
Они тратили все деньги на занятия регби моего брата. И это дало результат – Джейк играет за «Орлов Шеффилда». Но я до сих пор чувствую себя уязвленной.
В четырнадцать лет я устроилась на работу по субботам – на местном сухом склоне и перешла на сноубординг, потому что могла кататься бесплатно. Я достигла того, чего достигла, сама, без чьей-либо помощи. И это меня мотивирует. Таким образом я показываю отцу средний палец.
Брент запускает руку мне под футболку и кладет на бедро.
– Нам пора. Если только…
– А у тебя останутся силы на тренировку?
Но мое тело уже отвечает ему. Он ухмыляется
– Ты же говоришь с лицом «Смэш». Забыла?
Мой телефон пищит: пришло сообщение.
– Мне нужно его проверить, – говорю я. – Моему брату на этой неделе должны оперировать колено.
Я ныряю в рюкзак за телефоном, но сообщение пришло не от брата. От Саскии.
