Дейл раздает всем бокалы с шампанским.
– Кто-нибудь слышал прогноз погоды? – спрашивает он.
– Сегодня будет сильный снег, – отвечает Кертис.
– Супер, – говорит Дейл.
– О, это ерунда, – говорит Жюльен. – Если бы вы видели, что тут творилось прошлой зимой.
На этот раз все закатывают глаза. Кто-нибудь, заткните его!
Жюльен снова открывает рот. И закрывает. Саския сидит, прижавшись к нему, ее правая рука скрыта под пледом. Она же не… Или?
Я вижу, как движется ее рука.
Я догадалась правильно.
Прямо в центре комнаты. Ну и наглость! Остальные прилипли к телеэкрану, и никто, кроме меня, не обратил внимания на происходящее. Я не знаю, шокирована ли я или она произвела на меня большое впечатление. Удивляет или впечатляет? Однозначно: эта девица не знает чувства стыда.
Саския обводит взглядом комнату и встречается глазами со мной. На ее губах появляется легкая улыбка.
Внутри у меня все переворачивается, только я не могу определить почему.
Глава 19
Наши дни
Когда я просыпаюсь в своей холодной, сырой комнате, я первым делом смотрю на задвижку, чтобы проверить, заперта ли дверь, затем я обвожу глазами комнату, проверяя, не появился ли кто-нибудь здесь. На всякий случай я вылезаю из кровати и проверяю ванную комнату. Я с трудом двигаюсь – конечности немеют от холода.
Я рада, что мне больше не придется здесь ночевать. Я натягиваю на себя все свитера, которые взяла с собой, сверху надеваю куртку и застегиваю молнию до самого верха, потом иду к окну.
Голубое небо, только что выпавший белый снег. Я чувствую знакомое возбуждение, несмотря на то что почти не спала и совершенно не выспалась. При дневном свете все выглядит не так мрачно. Независимо от того, найду я свой телефон или нет, я собираюсь сегодня выбраться отсюда. Если подъемник не работает, мы все равно справимся – съедем вниз на сноубордах. В любом случае я надеюсь, что у меня будет шанс прорезать этот паудер до того, как мы покинем это место. В коридоре спертый воздух. Пахнет древесным дымом, который так и не выветрился. Кертис в кухне, склоняется над кофе-машиной впечатляющего вида. На нем вчерашние темные джинсы и пурпурного цвета куртка производства его собственной фирмы «Спаркс», из коллекции «Хай-тек» с молниями где только можно и подкладкой из овечьей шерсти. Пятно на виске тоже стало пурпурным. Мне хочется сказать ему, чтобы приложил к нему лед, потому что синяк выглядит болезненным, но догадываюсь, что он предпочтет, чтобы ему о нем не напоминали.
– Который час? – спрашиваю я.
Кертис смотрит на часы.
– Двадцать минут восьмого.
– Так странно не знать сколько времени.
Кофе-машина издает писк. Кертис чертыхается.
– Она работает? – спрашиваю я.
– Я сейчас с ней разберусь.
– Персонал так и не появился?
– Нет.
Кертис нажимает еще какие-то кнопки. Машина снова пищит, а Кертис опять ругается.
– Ты рано встал. Ты вообще спал?
– Немного.
Я заглядываю ему через плечо.
– Кофейные зерна закончились, – говорю я.
– Откуда ты знаешь?
– Мозг включила, – отвечаю я, хотя скорее дело в том, что я успела поработать в половине всех кафе, имеющихся в Шеффилде.
Кертис резко поворачивается, его лицо искажено злостью. Я не знала, что он так заведен, иначе не стала бы его дразнить. Я принимаюсь за поиски кофейных зерен. Я привыкла к общению с крупными, раздражительными мужчинам, как, впрочем, и с мужчинами с причудами, поэтому прекрасно знаю, что в такой ситуации надо помолчать.
Кертис всегда хотел все держать под контролем, поэтому понятно, что он тяжело воспринимает все происходящее. Запах духов и прядь волос у него в кровати на самом деле сильно его потрясли.
Или для его ярости имеется и более зловещая причина? Он убил свою сестру и боится, что это выяснится? И опять же, за всем этим вполне может стоять он – собрать нас здесь для того, чтобы разобраться с тайной исчезновения его сестры. Его прошлая симпатия ко мне превратилась в ненависть, и возможно, я только что видела, как маска слетела с его лица.
Я осматриваю шкафчик над мойкой.
– Прости, – тихо произносит Кертис. – Мне просто страшно хочется кофе.
Я достаю большую банку с кофейными зернами.
– Вот, нашла. Капучино пойдет?
– Я сам сделаю.
И он на самом деле пытается.
– Мне доводилось пользоваться такими машинами в прошлом.
– Я сам справлюсь.
Вероятно, мне стоило бы смириться и отступить, но я ненавижу отступать.
– Ты не знаешь как.
Он вопросительно приподнимает бровь, а я задерживаю дыхание, понимая, что, возможно, зашла слишком далеко. Не следовало так искушать судьбу. Мы смотрим друг на друга, настоящее противостояние. Наконец Кертис с неохотой отступает в сторону. Я специально не смотрю на него, открываю нужный отсек сверху, но мне никак не удается открыть банку с чертовыми кофейными зернами.
Ее у меня забирает Кертис и открывает.
– Сила мышц, – говорит он, с трудом скрывая улыбку.
Проклятье. Я поворачиваюсь к нему спиной, чтобы скрыть свою улыбку. Машина начинает работу, и кухня наполняется запахом свежемолотого кофе.
– А ты уже сегодня варила кофе? – интересуется Кертис.
– Нет. А почему ты спрашиваешь?
– Когда я сюда зашел, мне показалось, что я уловил запах кофе.
Я могу понять о чем он думает. Его сестра обожала кофе. Я вручаю ему капучино.
– Может, кто-то еще из наших его варил. Телефоны не видел?
– Нет. Послушай, не надо говорить остальным про волосы…
Он замолкает, когда в кухню, волоча ноги, заходит Брент. Волосы у него торчат во все стороны, на щеке след от подушки.
– Доброе утро!
Мне его обнять или как? Кажется, Брент тоже не знает, как себя вести. В конце концов мы все-таки обнимаемся, но объятия получаются неловкими и напряженными.
– Кофе? – спрашивает Кертис.
– Да, братишка.
Я поворачиваюсь к машине до того, как мы снова начнем о ней спорить.
Мы втроем сидим за стойкой и маленькими глотками молча пьем кофе. Боже, какое напряжение висит в воздухе! Кажется, даже Брент его чувствует. У него затравленный взгляд, я никогда в жизни не видела такого выражения его темных глаз. Хотя, как я догадываюсь, это вполне естественно после вчерашних событий.
Или Кертис прав? Брент в напряжении, потому что шантажирует Дейла и Хизер? Если так, то почему здесь находимся мы с Кертисом? Просто для массовки, для шоу, или Брент планирует и нас шантажировать?
