Вот так я у нее и выиграю. Я не хочу побеждать, играя грязно, я хочу побеждать в результате тяжелых, напряженных тренировок, осваивая новые трюки один за другим. У меня есть у кого спросить совета – здесь рядом несколько настоящих мастеров. До чемпионата Великобритании остается три месяца. Он состоится в середине апреля. Я смогу!
Брент с Дейлом сидят на вершине и едят батончики мюсли. Мои батончики. Как хорошо, что они кому-то нравятся. У меня еще двадцать коробок. Я ставлю сноуборд на снег и сама опускаюсь в снег рядом с Брентом, достаю батончик мюсли и вонзаю в него зубы.
Какая-то женщина резко охает у меня за спиной, я оборачиваюсь.
Рядом стоит Саския, прикрывая ладонью рот.
– Прости, Милла!
Меня охватывает страх, накрывает словно волной. Моего сноуборда нет там, где я его оставила.
Я поднимаюсь на ноги. Должно быть, он у меня за спиной. Или, может, несется вниз по склону, где в конце концов врежется в мягкий сугроб и остановится.
Но его нигде не видно.
– Это произошло случайно, – говорит Саския. – Я задела его носком ботинка.
Она показывает на дыру в снегу.
Я бросаюсь к месту, на которое она показывает. Мой драгоценный сноуборд едва различим в тридцати метрах внизу. Он свалился в узкую расщелину.
Я смотрю на Саскию и вижу намек на улыбку, которая быстро исчезает у нее с лица.
Вот вам и взаимопонимание. Может, это еще не дошло до нее, но эта выходка означает одно: война.
Глава 23
Наши дни
Брент стучит пальцем по окну будки оператора.
– Закаленное высокопрочное стекло, – говорит он.
Они с Кертисом одеты так, словно собрались кататься на сноуборде – перчатки, очки. Они совещаются, как лучше проникнуть внутрь.
Остальные, включая меня, держатся на некотором расстоянии. Как только у меня появится возможность, я собираюсь отсюда смыться и обыскать комнаты – может, найду наши телефоны, а может, и какую-то подсказку, которая поможет понять, кто все это устроил.
Ветер усилился. Маленькие оранжевые кабинки, которые мы называем «пузырями», со скрипом качаются взад и вперед. Я не особо надеюсь на то, что мужчины смогут запустить подъемник. В наши дни подъемники стали безопасными – все меры предосторожности соблюдаются, и явно должна быть защита от проникновения в будку оператора. Да и тот, кто собрал нас здесь, должен был догадаться, что мы попробуем в нее проникнуть.
Брент поднимает сноуборд.
– Давай для начала им попробуем, – предлагает он.
Дейл с Хизер отошли подальше, стоят в конце причальной платформы и говорят тихими голосами. Судя по тому, что до меня все-таки долетает, снова спорят. Дейл видит, что я смотрю на них, и заставляет Хизер замолчать.
– Я скоро вернусь. Мне нужно в туалет.
Я бегу наверх, а потом по коридору к комнате Дейла и Хизер.
Дейл привез с собой гораздо меньше вещей, чем Хизер, так что я начну с него. Я роюсь в его сумке для сноуборда. Спортивные брюки для катания, перчатки, очки, свитера приглушенных тонов и свободные штаны с большими карманами на штанинах. По большей части бренды его бывших спонсоров, и все вещи практически новые. Нижнее белье теперь от Calvin Klein. Тот Дейл, которого я знала, никогда не стал бы носить дизайнерские трусы-боксеры. И никогда не стал бы тратить на них деньги. Он бы откладывал деньги на сноубординг. Пакет с замком зип-лок, в котором лежат шурупы и парочка инструментов для сноуборда. Ничего особенного. Телефонов нет.
Я проверяю под подушками и матрасами, ощупываю одеяла на всех четырех кроватях. Нужно действовать быстро. В шкафу ничего нет. Чемодан Хизер стоит открытым на полу. Масса одежды – по большей части черного цвета и дорогой на вид, все аккуратно сложено. Я давлю сверху на эту кучу, пытаясь нащупать твердые края телефонов. Ничего.
В одном углу чемодана целая куча кружевного нижнего белья. Странно видеть белье другой женщины, и я не могу удержаться, чтобы не достать пару вещичек. Крошечные, прозрачные черные трусики-стринги и бюстгальтер из того же комплекта, полоски, из которых он состоит, едва ли прикрывают соски.
Я сую белье назад. Теперь ванная комната. В косметичке Хизер среди косметики я нахожу бледно-голубые таблетки в фольге. Мне хочется все получше рассмотреть в косметичке, но времени нет, так что я застегиваю молнию на косметичке и проверяю сумочку для туалетных принадлежностей Дейла. Проклятье – кто-то идет!
Я ныряю в душевую кабинку и задергиваю шторку, как раз когда со скрипом открывается дверь.
– Иди умой лицо, – слышится голос Дейла. – И возьми себя в руки.
Хизер плачет.
– Мы никогда отсюда не выберемся. Это ты во всем виноват. Не нужно было брать ее кредитную карту.
Чью кредитную карту? Мою? Они ходили в мою комнату?
– Говори тише, черт тебя побери! – рявкает Дейл. – Она ведь была ей больше не нужна. А для ее родителей пара тысяч – ничто. Они чертовски богатые.
О боже! Я думаю, что они говорят про Саскию. Значит, кредитной картой пользовался Дейл, а не Саския?
– Она была нам должна, – продолжает Дейл. – И я что-то не слышал твоих жалоб, когда мы тратили эти деньги.
Сдавленные рыдания.
– Если это всплывет, я лишусь лицензии. Я больше не смогу заниматься юридической практикой. Мы потеряем все!
– Только сейчас не надо устраивать мне истерик, – шипит Дейл. – Только попробуй чего-нибудь ляпнуть. Никто не знает. Нам все это сошло с рук, так почему ты так завелась-то сейчас?
– А может, не сошло? Может, мы поэтому здесь? – Хизер шмыгает носом. – Потому что кто-то подозревает нас.
– Кто? Ты Миллу имеешь в виду? – спрашивает Дейл.
– Или кто-то, кто притворялся ею. Тебе не следовало красть эту карту.
– Мы уберемся отсюда к концу дня. Вечером будем уже внизу. От тебя только требуется все это время держать рот на замке.
Хизер снова начинает плакать. У меня вызывает негодование отношение к ней Дейла. Как он с ней разговаривает? Никакой любви и нежности нет и в помине. Он разозлен и ожесточен. Кертис прав: Дейл изменился.
– Я принесу тебе твои таблетки, – говорит Дейл.
Я чувствую сквозняк, когда дверь в ванную открывается и кто-то заходит. Шторка дрожит. Я задерживаю дыхание. Моя рука до сих пор помнит силу пальцев Дейла – как он схватил меня и держал. Если он так на меня набросился там, что он сделает, если застанет меня здесь?
Я слышу, как открывается кран. Шторка снова дрожит. Он ушел?
Хизер снова шмыгает носом.
– Спасибо.
– Нам пора возвращаться, – говорит Дейл.
Я слышу стук закрывающейся двери, потом воцаряется тишина. Я вздыхаю с облегчением. Меня чуть не поймали.
