– Что? Н-нет, – лопочет и запинается Хизер.
Дейл хватает ее за плечи. Я делаю шаг к ним. Брент тоже начинает движение в нашем направлении.
Дейл вздергивает подбородок.
– Даже не думай об этом, – говорит Дейл Бренту.
– Я ни на кого не смотрела, – произносит Хизер тоненьким голоском.
– Успокойся, – говорю я Дейлу. Вот это собственник! Раньше он никогда так не заводился.
И Кертис с Брентом тоже. В этом помещении бурлят опасные потоки энергии. Может быть, на нас действительно влияет дикая местность?
Я вынимаю руку из кармана. Пока я не буду никому говорить про пропуск Саскии, потому что не могу рисковать. Ведь может начаться очередная драка. Нам нужно сохранять спокойствие и помогать друг другу, чтобы всем вместе спуститься отсюда вниз.
Кертис смотрит на часы.
– Нам нужно отправляться в путь, чтобы спуститься вниз до наступления темноты.
– Есть еще одна будка – на самом верху, – говорит Дейл. – Там может быть рация. Можно попробовать добраться до нее и…
– Сомневаюсь, – качает головой Кертис. – Раз они убрали рации здесь, то и там тоже явно ничего не оставили.
– Здесь забрали, а на ту могли махнуть рукой, – не отстает Дейл. – Ведь подъем туда не отнимет много времени.
– У нас нет лишнего времени, – рявкает Кертис. – Мы не знаем, сколько у нас уйдет на то, чтобы спустить твою жену по «черной» трассе.
Дейл гневно смотрит на Хизер. Таким взглядом можно убить.
Хизер смотрит себе под ноги. Сейчас трудно сказать, кого она боится больше – Кертиса или собственного мужа.
– Послушайте меня, – открываю рот я. – Если тебе, Хизер, будет легче спускаться на сноуборде, я отдам тебе свою доску, а сама пойду пешком.
Она не понимает, чем я готова пожертвовать и что это значит для меня. Я только что отказалась от возможности прокатиться на сноуборде, которая мне представилась впервые за десять лет. Но бедняжка выглядит так, словно ее сейчас вырвет на ботинки.
– Спасибо, Милла, – тихо говорит Дейл.
«Я делаю это не для тебя, урод. Я делаю это для нее».
Но Хизер обхватывает себя руками.
– Я не помню, как это делается, – признается она. – Я последний раз вставала на сноуборд десять лет назад. Да и тогда у меня не очень хорошо получалось.
Мы с мужчинами переглядываемся. Перспектива не радует – придется вести вниз нервную женщину, которая практически не умеет кататься на сноуборде, да еще и по «черной» трассе, на которой тут и там выступают скалы.
Кертис вздыхает.
– Кто пойдет вместе со мной к той будке? – спрашивает он.
* * *
Я вдыхаю холодный разреженный воздух. Мы на леднике. Альпы простираются внизу, напоминая острые белые зубы. На востоке Италия. В ста километрах севернее Монблан. У меня такое ощущение, будто я стою на вершине мира.
Боже, как мне этого не хватало! Яркая белизна. Знакомый вес сноуборда под мышкой. Другие женщины так носят свои сумки.
– Мы ненадолго, – говорит Дейл, глядя на Хизер.
Она кивает и поправляет шарф.
Дейл собирался остаться с ней, но она, вероятно, увидела выражение его лица, как ему хотелось подняться на самый верх. А ей, в свою очередь, наверняка хотелось избавиться от него.
– Иди, – сказала она ему. – Я понаблюдаю за вами снизу.
Я поражена, что она это предложила, но не жалуюсь, потому что теперь Дейл опять выглядит как викинг. Одежда, очки, сноуборд сыграли свою роль.
Брент тоже гораздо больше похож на того Брента, которого я знала. Он кивает на наполовину растаявшие трамплины и улыбается, на щеках появляются ямочки.
– Ты думаешь то же, что и я? – спрашивает он.
– Точно, – отвечает Дейл.
Несколько минут я буду притворяться, будто у нас все так, как было, и мы все еще друзья.
Кертис определенно сомневается, оставлять Хизер одну или нет, но не спорит. Как я предполагаю, он предпочтет, чтобы Дейл пошел вместе с ним, а не остался здесь с Хизер. Мало ли, что они натворят без присмотра.
– Будьте осторожны, смотрите, куда ступаете, – предупреждает Кертис. – Идем друг за другом вдоль линии движения подъемника.
– Понял, – говорит Дейл.
Мы тяжело поднимаемся вверх по склону. Киоск заперт, открытая площадка, где обычно выставляют шезлонги, пуста и покрыта поземкой. Небольшие пластиковые кресла свисают с каната кресельного подъемника и, поскрипывая, качаются на ветру.
– Как бы мне хотелось запустить подъемник, – говорит Дейл. – Чтобы не пришлось идти пешком.
В некоторых местах мы проваливаемся в снег по колено. Я иду вслед за Брентом и сильно запыхалась, но мне не хочется никому показывать, как мне тяжело. Перед Брентом идет Дейл. Он оглядывается через плечо, и я тоже оглядываюсь. Хизер все еще там, где мы ее оставили, сидит на снежном наносе рядом с главным входом.
Над нами маячат острые горные пики. Какая крутизна! Я содрогаюсь при мысли о том, что весь снег, которым покрыты эти горы, может сойти и обрушиться на нас. На нас на всех надеты страховочные пояса, все взяли с собой лавинные датчики. Я отдала свой датчик десять лет назад вместе со всем оснащением для сноубординга. Но мой брат каждый год ездит кататься на сноуборде, и, к счастью, я смогла у него позаимствовать. Хорошо, что мне пришла в голову мысль взять его с собой.
Я расстегиваю молнию на куртке, но только сверху, и смотрю на датчик, маленькую голубую коробочку, ремнями прикрепленную к груди. Я проверяю светится ли экран. Самое худшее, что может случиться, – это оказаться погребенной под толщей снега и думать, включила ли ты этот чертов датчик или забыла.
– Какой красавец! – восклицает Брент, когда мы подходим к самому большому трамплину. Он поворачивает, чтобы пройти к нему.
– НЕТ! – кричит Кертис. – Это небезопасно. Идем след в след вдоль линии подъемника.
Брент фыркает, но поворачивает назад.
– Идеально подходит для бэкфлипа, – говорю я, когда Брент оказывается рядом со мной. – Попробуем на обратном пути.
Я ожидаю, что он рассмеется, но он серьезен.
– Ты уверена, что хочешь попробовать? – спрашивает он. – Если ты не каталась с…
– О, только не начинай!
Его гиперопека напоминает мне о том, почему я прекратила с ним отношения. На самом деле я пошутила насчет бэкфлипа, но теперь я собираюсь попробовать выполнить этот трюк.
Дейл поворачивается к нам.
– Ты всегда любила риск, да, Милла? Всегда играла на грани фола?
Меня что-то беспокоит в его тоне. Я смотрю на зеркальные линзы его очков. Мне хотелось бы сейчас видеть его глаза. Это была дань уважения – попытка возобновить нашу дружбу?
