На разделочном столе лежит тесто, раскатанное аккуратными кружочками. Мне следовало бы догадаться, что Кертис готовит пиццу из того, что нашлось в квартире. Нос и щеки у него загорели во время заездов в солнечные дни. Сейчас он вспотел – в кухне жарко, волосы у него влажные. Я смотрю, как он очищает от зернышек красный перец, пальцы работают быстро и уверенно. Почему-то я знаю, что секс с ним будет совсем другим, не таким, как с Брентом. Интересно, а какие ощущения могут доставить эти пальцы, если коснутся моей кожи?
Кертис поднимает взгляд и застает меня врасплох. Он видит, что я его рассматриваю. Кровь приливает у меня к лицу. Он обладает какой-то сверхъестественной способностью читать мои мысли, как и его сестра. Я только надеюсь, что он не смог прочитать то, что я только что думала.
– Вина? Пива? – спрашивает Кертис, как и всегда, нейтральным тоном.
– Воды, – отвечаю я и сама беру стакан.
Кертис кивает на грибы.
– Можешь их порезать?
Я ищу нож.
– Сегодня днем на горе, когда ты погнался за нами с Саскией вниз по склону, ты выглядел испуганным.
Он переступает с ноги на ногу.
– Почему?
Кертис пожимает плечами
– Не знаю. Но может быть… Чемпионат Великобритании совсем близко. Может, лучше не ездить вместе с ней на подъемнике? На всякий случай.
Я издаю неуверенный смешок.
– Почему? Что еще, по твоему мнению, она может сделать?
Кертис смотрит на пиццы, ему явно очень некомфортно от того, что мы говорим на эту тему.
И тут я вспоминаю одну вещь.
– Предохранительная планка.
Кертис резко вскидывает голову. У меня по спине пробегает холодок.
– Ты думаешь, что она могла бы…
Когда проводишь столько времени на подъемниках, в частности кресельных, как мы, то не всегда утруждаешь себя опусканием предохранительной планки. Не так-то это и важно. Я никогда не падала с подъемников, такого даже близко не было. Сиденья откидываются назад, упасть практически невозможно.
Если только тебя не толкнут.
– Нет. Конечно, нет, – говорит Кертис.
Но он определенно это подумал. Или, по крайней мере, предполагал такую возможность.
Я тонко нарезаю грибы.
– Давай так. Я больше никогда не поеду на кресельном подъемнике вместе с твоей сестрой.
Мы молча режем продукты. Кертис прав? Она подсунула мне водку и столкнула мой сноуборд в расщелину, ее безрассудное поведение привело к перелому бедра у Джасинты. Но неужели она может зайти так далеко? Под трассой подъемника скалы. Если бы я свалилась, я могла бы разбиться насмерть.
Звонит мобильный Кертиса. Он смотрит на экран и хмурится.
– Привет. Когда? Нет, это получается прямо перед открытым чемпионатом США. Им придется прислать фотографа сюда.
Он отключает связь.
– Твой агент? – спрашиваю я.
– Да.
Кертис выглядит усталым.
– Тяжело быть знаменитым? – поддразниваю я.
Он выхватывает нож у меня из руки.
– Если ты их так собираешься резать, то мы вполне можем есть замороженную пиццу.
Я смотрю на грибы и не понимаю, что я сделала не так.
Кертис открывает холодильник, достает еще грибы и режет их на половинки, причем так быстро, что они подлетают вверх.
– Вот так. Видишь? В противном случае они расползутся. Месиво будет, а не грибы.
– Я предпочту разогреть замороженную пиццу, но не напрягаться.
– Поверь мне: оно того стоит. И еще нужен базилик.
Я просматриваю этикетки на маленьких баночках с сухими травами, которые стоят на столе. Так, вот он.
– Свежий! – говорит Кертис раздраженно.
Я отрываю листики от растения, которое растет в горшке, и режу их. Запах наполняет кухню.
– Прекрати! – орет Кертис.
– Теперь что я не так делаю?
– Никогда не режь базилик ножом. Это убивает аромат. Нужно разрывать руками.
Я с грохотом опускаю нож на стол.
«Если бы мы с тобой были парой, я бы предложила тебе заткнуться, толкнула к стене и поцеловала. Или пропустила бы этап со стеной и сразу потащила бы тебя наверх».
Его невероятная энергия, этот огонь, который в нем горит, выводит из себя в кухне, но я уверена, что в спальне пришелся бы очень кстати.
– Не смотри на меня так, Милла, – произносит Кертис так тихо, что я едва слышу эту фразу.
Я сглатываю.
– Прости.
Он поворачивается ко мне спиной.
– Я могу сдерживаться, но я не железный.
Я думаю, что это означает. Он чувствует то же самое, что и я? Мое тело напоминает сжатую пружину. Это напряжение нарастало весь сезон, до чемпионата Великобритании остается чуть больше двух месяцев, поэтому я уже на грани.
Кертис глубоко вдыхает, все еще стоя спиной ко мне, потом машет рукой в сторону гостиной.
– Лучше иди туда. Я сейчас закончу с пиццей.
Мои ноги сами несут меня к дивану. Он прав – я не должна на него так смотреть. Я не хочу причинять боль Бренту или Джасинте, как и Кертис. Им с Брентом удается оставаться друзьями, несмотря на то что они занимают соседние строчки в рейтинге. Но если бы что-то сейчас произошло между мной и Кертисом, то их дружбе пришел бы конец.
Я отодвигаю в сторону мокрую одежду и усаживаюсь. Сегодня носки воняют особенно сильно. У батареи стоят три пары ботинок для сноубординга. Я беру с кофейного столика один из выпусков Whitelines. На обложке Кертис перепрыгивает бездонную расщелину – так кажется при взгляде на фотографию. Я перелистываю страницы, надеясь, что там напечатано интервью, но внезапно слышу голос Саскии.
– Что на ужин? – спрашивает она.
Прекрасно. Только ее-то мне и не хватало.
– Пицца, – отвечает Кертис.
– М-м, – произносит она.
Он ее пригласил, или она сама себя пригласила? Я не могу сказать.
Саския заходит в гостиную. Выражение ее лица меняется при виде меня, хотя она быстро берет себя в руки.
– Привет!
– Привет.
Мне следовало бы непринужденно поболтать с ней ни о чем, хотя бы для видимости, но из памяти всплывает картина: она сидит рядом со мной на кресельном подъемнике. А ее правая рука ныряет мне за спину.
Саския стягивает куртку, в которой катается на сноуборде, и бросает ее на диван, чуть не задев мои ноги. Шлем и перчатки летят следующими. Она распускает хвост, и волосы волнами падают ей на спину. Она на самом деле столкнула бы меня?
