– Давайте посмотрим в кухне, – предлагает Кертис.
Я уже морально готовлюсь к болезненному переходу, но он обнимает меня и смотрит так, что я не решаюсь возразить. Я не могу не вздрогнуть, когда он ко мне прикасается, сейчас это как-то странно.
Из крана на кухне вначале течет тонкая струйка, потом и она прекращается. Кертис открывает горячий кран, но и оттуда не капает ни капли.
– Вероятно, замерзли трубы, – высказываю предположение я. Это объясняет и плохой напор воды в раковине в раздевалке, где я чуть раньше пыталась пить.
– Как ты думаешь, сколько сейчас градусов на улице? – спрашивает Кертис.
– Где-то минус десять.
Кертис кивает.
– Это, конечно, холодно, но не настолько, чтобы вода замерзла в трубах.
Он прав. Это здание проектировали с расчетом на низкие температуры. Один раз, когда я здесь была, температура опустилась до минус тридцати. Было бы странно, если бы трубы замерзли сейчас, когда, строго говоря, зима еще не наступила.
– Кто-то отключил воду, – говорю я.
Игра продолжается.
Это устроила Саския? Судя по выражению лица Кертиса, он думает то же самое, хотя опять же это мог быть кто-то из нас. Или кто-то еще. Жюльен?
– Если кто-то из вас выйдет на улицу и наберет снега, я его растоплю, – говорю я.
– Я выйду, – предлагает Кертис и хватает сковородку.
– Как хорошо, что у нас есть электричество, – говорит Брент. Похоже, ему лучше.
Кертис резко останавливается.
– Кто-то взял с собой фонарик?
Мы втроем качаем головами.
– У меня с собой маленький, – сообщает Кертис. – Но если кто-то останется здесь, то нужно найти еще парочку. Прямо сейчас. Или хотя бы свечи.
В этом здании целые километры коридоров без окон. Я прикусываю губу, представляя, как же в них будет темно, если отключится подача электроэнергии.
Кертис отбрасывает сковородку в сторону и бежит по коридору. Брент трусцой направляется за ним.
– Эй, с тобой уже все в порядке? – кричу я вслед Бренту, но он уже далеко.
Хизер стоит в дверном проеме, скрестив руки на груди, словно хочет защититься таким образом.
– Ты видела здесь фонарики или свечи? – спрашиваю я.
– Не знаю, – отвечает она. – Я просто хочу выбраться отсюда.
В эти минуты я рада, что она находится рядом со мной. Я проверяю шкафчики в кухне, надеясь найти свечи, но безуспешно.
Почему всегда особенно хочется пить, когда нет воды? Я держу стакан под краном с холодной водой, но тонкая струйка прекращает течь до того, как стакан успевает наполниться хотя бы наполовину. Я выпиваю его до дна. Кто-то проходит мимо. Брент.
– Эй, если ты нормально держишься на ногах, принеси мне снега. Я умираю от жажды, – кричу я ему.
– Сейчас.
Он поднимает сковородку, которую бросил Кертис.
– Подожди!
Я достаю еще одну сковородку. Снег в основном состоит из воздуха, так что я не думаю, что из одной сковородки снега получится много воды.
Брент берет обе сковородки и уходит.
В кухню заходит Кертис с фонариком в одной руке и шарнирным бандажом на коленный сустав в другой.
– Это тебе. – Кертис протягивает мне наколенник.
– Спасибо.
– Тебе помочь?
– Сама справлюсь.
После того, что он сказал, я боюсь смотреть ему в глаза. Я поднимаю штанину (я все еще в штанах для катания на сноуборде) и аккуратно обматываю колено бандажом поверх термобелья.
– Нам нужно поговорить.
– Да, – отвечаю я, хотя не уверена, что хочу этого.
Кертис достает из кармана упаковку таблеток в фольге.
– Возьми.
Болеутоляющее. Дженерики, упаковка известной сети британских супермаркетов.
– Твои?
– Да.
Я украдкой (настолько, насколько сейчас это возможно) проверяю, не повреждена ли упаковка.
– Мне казалось, что ты не веришь в пользу болеутоляющих таблеток, – говорю я.
– Не верю.
И это показывает, какой он на самом деле. По крайней мере, каким я его считала. Это парень, который привозит обезболивающие таблетки на встречу старых друзей, хотя сам их не принимает. Он привез их, потому что беспокоится о других, более слабых, чем он сам, или просто потому, что посчитал необходимым быть готовым ко всему? Я не уверена.
Я выдавливаю пару таблеток и проглатываю, не запивая.
Кертис начинает открывать шкафчики.
– Что ты ищешь?
– Фонарик. Свечи. Что угодно.
– Я уже посмотрела.
– Я попробую поискать в ресторане, – объявляет Кертис и поспешно уходит.
Брент слишком долго набирает снег в сковородки. Наконец он возвращается, он сильно запыхался, но сковородки заполнены «с горкой».
– Что ты так долго? – спрашиваю я.
Он ставит сковородки на электроплиту.
– Я собирал его там, где никто не ходил.
Я беру пригоршню, чтобы приложить к колену, затем включаю электричество под сковородками на максимум.
– Как твоя голова?
Брент потирает ее.
– Все еще немного болит, но переживу.
Возвращается Кертис со свечами в небольших стеклянных подсвечниках и зажигалкой и сваливает все трофеи на стол.
– Класс, – говорю я.
– Фонарик нашел? – спрашивает Кертис у Брента.
– Нет, – отвечает Брент.
Кертис поворачивается к Хизер.
– Дейл брал с собой фонарик?
– Не знаю.
Похоже, Хизер теперь вообще ничего не знает.
– А где Дейл-то? – спрашиваю я.
– Он возвращался в здание после того, как что-то проверял снаружи? – интересуется Кертис.
– Я только что выходил на улицу и его не видел, – сообщает Брент.
– Я его не видела, – говорит Хизер. Теперь она в панике. Ее глаза бегают из угла в угол.
Кертис поворачивается к Бренту.
– Проверь их комнату и поищи его в здании, а я выйду на улицу и покричу. Будь осторожен.
Они возвращаются через несколько минут. Дейла в комнате нет.
– Я чуть голос не сорвал, но он не откликнулся, – сообщает Кертис. – Это странно. И время поджимает.
– А на нем был лавинный датчик? – спрашиваю я.
– Нет, – отвечает Кертис. – И это меня беспокоит. Он оставил его у двери вместе со страховочным поясом и сноубордом. Нам лучше пойти его поискать. Оставайся здесь, Милла.
