Мы приближаемся к дому, в котором живет Саския. Кто-то стоит перед ним, склоняется над почтовым ящиком. Жюльен. Что он делает? При виде нас он выпрямляется. Он что-то держит в руках. Маркер. Он что-то написал на французском поверх ее фамилии на ящике.
– Что это значит? – спрашиваю я у Саскии.
– Фригидная сука, – отвечает она.
Жюльен ухмыляется. Я иду к нему широкими шагами и с силой ударяю ему кулаком в живот. Он падает. Наконец я вижу пользу от того, что у меня есть старший брат. Мы с Джейком все время дрались, и я очень рано усвоила: если я хочу ему врезать, делать это нужно быстро и со всей силы, чтобы потом успеть добежать до мамы, пока он очухивается.
Саския смотрит на меня по-новому.
– Зачем ты это сделала? Я же тебе даже не нравлюсь.
Я и сама не уверена.
– Я сегодня – единственная, кто не дрался. Чувствовала себя обделенной.
Она хохочет. Жюльен так пока и не поднялся.
Саския достает ключи от двери. Проклятье. Предполагалось, что я ее вымотаю. Я вспоминаю, что Дейл сегодня вечером говорил про Кертиса. «Он любит манипулировать людьми». У меня это никогда не получалось, но тут у меня два варианта: попробовать или отправляться домой плакать. Чего Саския меньше всего ожидает сейчас? Поскольку мы так похожи, логика подсказывает: то, что удивило бы меня, удивит и ее.
Дружба.
– Я только что поняла, что ты ведь ни разу не видела мою квартиру, – говорю я. – Хочешь взглянуть?
Она поворачивается ко мне, смотрит подозрительно.
– Мне, вероятно, следует поспать.
– Боишься завтрашнего дня?
Подобное сработало в моем случае, срабатывает и с ней. Она встряхивает головой и протягивает мне локоть. Я беру ее под руку, и мы идем дальше по улице. Я бросаю взгляд через плечо, чтобы проверить, не идет ли за нами Жюльен. Но он все еще лежит на земле и сопит.
Вокруг нас неслышно кружат снежинки. Саския поднимает голову и смотрит на небо.
– Я думаю, что снег усилится.
– Надеюсь, они приведут в порядок трубу.
– Должны.
Мы обе поскальзываемся, хотя я в кроссовках Nike, а она в модных ботиночках, отделанных мехом. Под ногами у нас лед, который кажется черным. Мы хихикаем и прижимаемся друг к другу, чтобы удержать равновесие.
– Только этого мне не хватало, – говорит она. – Сломать лодыжку перед чемпионатом Великобритании.
Очевидно, что мы обе сейчас можем думать только о чемпионате.
– Я надеюсь, что завтра снега не будет, – говорю я. – Не хочется мне пробовать крипплер в белой мгле.
Я не умею врать – мне всегда говорил об этом мой брат, но Саския резко поворачивается ко мне, и я чувствую ее неуверенность.
Я направляю ее в нужную сторону.
– Вот мы и пришли.
Я вставляю ключ в замок и открываю дверь в свою квартиру. Мне боязно.
Она делает шаг внутрь.
– О-о…
Я смеюсь.
– Я точно так же отреагировала, когда впервые ее увидела.
Шестнадцать квадратных метров, двуспальная откидная кровать. Кухонька состоит из крошечного холодильника и старой электроплиты с двумя конфорками. Она находится в углу у двери, а в ванную можно попасть только, если дверца холодильника закрыта. Но это все, что я смогла найти, когда захотела снять квартиру. Сезон тогда уже начался.
Мы сидим на кровати, потому что я, уходя, забыла ее поднять. До сих пор пахнет горелым рисом – я сожгла его вчера вечером, когда готовила ужин.
Саския смотрит на меня, словно раздумывает, почему я пригласила ее в эту дыру.
Что бы мне такое сказать? У меня никогда не получалось дружить с девочками. Но я подозреваю, что и у Саскии тоже. Нам проще состязаться друг с другом, чем быть любезными и милыми.
Я вижу у нее на запястье серебряный браслет с аквамаринами. Я видела его на ней уже несколько раз.
– Мне нравится твой браслет.
Она смотрит на него без всякого выражения.
– Мне его подарила Одетта. Можешь взять его себе.
– Нет, не нужно.
– Он твой, – Саския снимает браслет. – Мне он больше не нравится.
Я чувствую, что говорит она не только про браслет. Я смотрю, как она кладет его на мою прикроватную тумбочку, и ничего не могу с этим поделать.
Ее глаза загораются, когда она замечает одну из футболок Брента от Burton, скомканную на подушке. Саския поворачивается ко мне с шаловливой улыбкой.
– Скажи мне: он хорош в постели?
– А Одетта? – мгновенно парирую я, потому что не собираюсь ничего говорить ей про Брента. Мне не следовало бы и про Одетту спрашивать, и если бы в комнате находился кто-то еще, я не стала бы этого делать.
У Саскии горят глаза.
– А ты, Милла? Как ты в постели?
Я вся напряжена. Нервы натянуты. Мы опять играем в игру «Кто лучше?», точно так же, как на горе, где каждая из нас стремится быть первой.
Саския протягивает руку, касается моих волос и внимательно смотрит на меня. Ей нужно понять – она меня обескуражила, или я готова и дальше играть в эту игру. Или она бросает мне вызов? Я не могу определить.
– Я серьезно, – продолжает она. – Потому что мой брат хотел бы это знать.
У нее в голосе слышится зависть, будто страсть ее брата – это единственное, за что она не может со мной конкурировать. Но упоминание ею Кертиса действует на меня как удар. Следующий ее вопрос будет о моих чувствах к нему. Мне нужно быстро прекращать эту игру, до того, как я что-то выдам. Нужно нанести ей еще один решительный удар, чтобы выбить ее из равновесия.
– Может быть, – отвечаю я и касаюсь рукой ее челюсти.
Я ожидаю, что Саския отпрянет, но она этого не делает.
– Покажи мне, – шепчет Саския.
Так, она меня переиграла.
Но я не могу ей это показать. Есть только один шаг, который логически может быть следующим, больше я ничего придумать не могу. Я наклоняюсь к ней и целую. Я чувствую, как она удивлена. Вначале она слегка дергается, но потом отвечает на поцелуй.
Я лечу по воздуху, и у меня под ногами пустота. Ощущения такие же, как когда не рассчитаешь прыжок. В животе все точно так же переворачивается. Я думала, что Саския отпрянет. Вместо этого она поднимает игру на совершенно новый уровень.
Я никогда раньше не целовалась с девушкой. Не так. Губы у нее гораздо мягче, чем у Брента, да и целуется она совсем по-другому. Но она же с Одеттой. Она должна будет прекратить это до меня.
Хотя разве она когда-нибудь от чего-нибудь отказывалась?
Сквозь ресницы я вижу ее голубые глаза, такие же, как у ее брата, и эти глаза изучают меня. Я толкаю ее на кровать и целую сильнее. Она расстегивает мою куртку, я расстегиваю ее куртку и снимаю с нее свитер через голову.
