Я оглядываю скалу со всех сторон. Мне много раз доводилось прыгать и с более высоких. «Если высота не превышает шести метров, то это даже не скала», – написали в Whitelines
[9]. Но это отнимет у меня тренировочное время. Я смотрю через плечо на хафпайп, где Саския еще больше уйдет в отрыв. Затем я смотрю на малыша и его голую ручку. Бедняжка! Не осознавая, что делаю, я засовываю бутылку с водой в свой спортивный бюстгальтер и бегу к краю. Женщина прикрывает рукой рот, когда я прыгаю.
Уже в воздухе до меня доходит. Я прыгала со скал только на сноуборде. Это будет больно…
Я лечу по воздуху. Внизу маячат пушистый снег и камни. Когда мои ботинки касаются поверхности, я группируюсь и качусь – и останавливаюсь в снегу. Я вся в снегу. Я приподнимаю очки и вижу лица шокированных членов семьи, которые смотрят на меня сверху, с края скалы. Так, где эта рукавичка?
Вставая на ноги, я чувствую боль в колене. Дает знать о себе старая травма. Это иногда случается, а сегодняшние падения пошли мне совсем не на пользу. Я поднимаю рукавичку вверх, и родители аплодируют. Я с силой кидаю ее вверх – так высоко, как только могу. Мужчина ловит ее в воздухе, они благодарят меня, и семья исчезает из вида. Теперь мне нужно придумать, как подняться наверх.
Я долго пробираюсь по глубокому паудеру
[10], какими-то боковыми тропами. Наконец я снова оказываюсь у хафпайпа, вся мокрая и усталая. И все это только ради чертовой детской рукавички.
На мне термобелье, верхняя часть точно промокла под мышками и прилипает к телу, и я уже опять выпила половину бутылки воды. Но по крайней мере, мой сноуборд лежит там, где я его оставила. Саския сидит рядом, подставив лицо солнцу. Она так и не признала меня, но как только я беру свою доску, она хватает свою и несется к подъемнику. Я спешу за ней, пытаясь сконцентрироваться.
Когда мы поднимаемся вверх, я вижу, как фигура в куртке мятного цвета закручивает невероятный трюк. Черт побери – это девчонка! Обычно девушек легко опознать по стилю катания – меньше силы, больше осторожности, но эта выполняет трюки, как парень. Какие отточенные движения! Как мне с ней соревноваться? Надо надеяться, что она не британка.
Я беру себя в руки. Сейчас меня должна беспокоить Саския. Она начинает движение, пока я застегиваю крепления. Проклятье! Она только что сделала вращение на семьсот двадцать градусов и сальто назад. Не думаю, что смогу это повторить.
«Вперед! Твои спонсоры от тебя откажутся, если узнают, какая ты трусиха!»
Я делаю глубокий вдох и бросаюсь вперед, но мой сноуборд катится медленно и не реагирует так, как нужно. Вроде я проехала уже весь хафпайп. Во время последнего вылета у меня получается только один полный оборот. Жалкое вращение на триста шестьдесят градусов.
Я уже не контролирую свои движения, просто лечу вниз на скорости, хватаюсь за нос сноуборда, падаю у колен какого-то несчастного парня и сбиваю его в снег. Он валится на спину.
Блестяще. Я только что сбила с ног Кертиса Спаркса, трехкратного чемпиона Великобритании по хафпайпу и старшего брата Саскии.
– Прости!
Он помогает мне подняться.
– Ничего страшного. Ты в порядке?
– Да, а ты? Я ведь сильно в тебя врезалась.
Ему весело.
– Живой.
Я уже много лет влюблена в этого парня. Он не просто великолепен и очень талантлив. Когда его спросили, почему он не участвовал в отборе на последние зимние Олимпийские игры, он посмотрел прямо в глаза журналисту и ответил: «Потому что я недостаточно хорошо катаюсь для этого». Он даже не упомянул, что незадолго до отборочных стартов у него была серьезная операция. Никаких оправданий. Он сам свой самый суровый критик. Я полюбила его за это.
Я поднимаю очки, чтобы посмотреть, что там с моим сноубордом.
– Я в прошлом году видел тебя на чемпионате Великобритании.
– Да, и я тебя видела, – говорю я ему.
Меня несколько выбивает из колеи то, как он на меня смотрит, это волнует и возбуждает, и я пытаюсь скрыть свое смущение, разглядывая сноуборд.
– Мои крепления опять ослабли. У тебя, случайно, нет отвертки?
– Давай посмотрим.
Кертис склоняется над моим сноубордом и берет крепления своими большими руками. Волосы у него светлые, но темнее, чем у сестры, и коротко подстрижены, кожа золотистого цвета, но вокруг глаз – белые круги из-за очков.
– Эй, Сасс! – кричит он.
И вот она уже близко и наблюдает за нами.
– Что ты сделала с моей отверткой? – спрашивает он.
Саския подходит с большой отверткой с пластиковой ручкой пурпурного цвета.
– Спасибо, – говорю я и беру у нее отвертку.
Она поднимает очки неоново-розового цвета на шлем, но молчит. Глаза у нее удивительные. Я видела их на фотографиях, но в жизни они еще пронзительнее – даже более голубые, чем у ее брата.
Я подтягиваю крепление, вкладывая в это всю свою силу, потому что не хочу, чтобы оно снова разболталось. Мне сегодня уже один раз пришлось позаимствовать отвертку у какого-то парня на вершине.
– Хочешь я затяну покрепче? – предлагает Кертис.
– А что, похоже, что у меня руки не из того места растут?
Слова вылетают до того, как я успеваю заставить себя заткнуться. Да, грубо, я знаю, но находилась бы я здесь, если бы не умела сама подкручивать крепления?
Кертис с трудом сдерживает улыбку и осматривает меня с головы до ног.
– Не вижу никаких проблем ни с руками, ни с ногами. Ни с чем.
Мои щеки пылают. Я отдаю ему отвертку. И замечаю, что штаны внизу у него порваны.
– О боже, я тебе штаны порвала!
Он улыбается шире.
– Не беспокойся о них. Я за них не плачу. Можешь падать на меня в любое время.
Этот парень не может не флиртовать? Да еще и на глазах у сестры!
– Странное дело, – говорю я. – Мои крепления сегодня ослабли уже во второй раз.
Боже, что я несу.
Улыбка исчезает с его лица, и он поворачивается к своей сестре.
– Правда? – говорит он, продолжая смотреть на сестру.
Почему он так на нее смотрит?
Саския поправляет волосы, рассыпавшиеся по плечам.
– Наверное, все дело в теплой погоде. Отверстия в доске снизу расширились или что-то в этом роде.
– Ты сегодня ни в чем не уступаешь моей сестре, – говорит мне Кертис, все еще глядя на нее. – Достойная соперница! Саския сегодня делает такие трюки, которых я от нее не ожидал. Даже не знал, что они ей по плечу.
