В те годы, когда два брата-турка расширяли свою власть и влияние вдоль побережья от Туниса до Алжира, их нападения на европейское судоходство не могли остаться незамеченными. В 1504 году они добились первого и самого примечательного успеха, захватив на двух маленьких турецких галеотах две большие итальянские галеры, одна из которых была папским флагманом – одним из самых крупных судов, действовавших тогда на Средиземном море. Но это было только начало. Вскоре, прибегнув к помощи других турок, маврских экспатриантов из Гранады и христианских ренегатов, они превратили некогда спокойное североафриканское побережье в самую серьезную угрозу торговле (после вандалов) в этой части моря.
К началу XVI века большие испанские галеоны уже совершали регулярные переходы между Американским континентом и своими портами приписки на атлантическом и средиземноморском побережье полуострова. Груженные богатствами доселе неизведанного мира, «величественные испанские галеоны» казались естественной добычей для мстительных мавров, действовавших из Марокко. Тем временем дальше на восток, к югу от Балеарских островов, Сардинии и Сицилии, корсары под предводительством Аруджа и Хизра вызвали панику в итальянских морских республиках. Серьезно взволновалась даже Испания, имевшая длинные коммуникационные линии к испанским силам в королевстве Неаполя и Сицилии.
Хотя испанский аббат Диего де Хаедо писал «Историю Алжира» позже, из следующего отрывка можно получить представление о хаосе, который сеяли пираты Варварского берега: «Пока христиане со своими галерами отдыхали, их горны звучали в гаванях, где они, расслабившись, проводили дни и ночи напролет за пиршествами, играми в карты и кости, корсары чувствовали себя совершенно свободно в восточном и западном море, не испытывая ни малейшего страха, ни даже опасений. Корсары беспрепятственно сновали взад-вперед, словно ведя охоту на зайцев. Им удавалось перехватить то одно судно с золотом и серебром из Индии, то другое – с богатым грузом из Фландрии. Их жертвами становились суда из Англии, Португалии и других европейских стран. Здесь им удалось взять на абордаж и увести судно из Венеции, там – из Неаполя, Ливорно или Генуи, и все они были доверху нагружены чудесными богатствами. Временами корсары брали с собой в качестве проводников ренегатов (которых было много в Алжире, причем из всех христианских народов; впрочем, большинство корсаров были именно ренегатами, и все они были хорошо знакомы с побережьями христианских стран и их территориями). Им нравилось в любое время, когда вздумается, высаживаться на берег и направляться вглубь страны на десять, двенадцать, пятнадцать лиг или даже больше, застигая врасплох бедных христиан, считавших себя в безопасности. Многие города, деревни и фермы были разграблены, и бесконечное число мужчин, женщин, детей, не исключая и грудных младенцев, были уведены в рабство. Захватив этих несчастных людей, которые несли с собой свои же ценные вещи, корсары лениво возвращались на свои корабли, веселые и довольные. Таким образом, как хорошо известно, они разграбили и разрушили Сардинию, Корсику, Калабрию, окрестности Неаполя, Рима и Генуи, Балеарские острова и побережье Испании. В Испании они услаждали себя, как хотели, за счет морисков, живших там, которые были более ревностными мусульманами, чем сами мавры, родившиеся на Варварском берегу. Они приняли корсаров с распростертыми объятиями и сообщили им все, что они хотели знать. Корсары возвращались домой богатыми, их корабли были настолько загружены пленными и награбленной добычей, что едва не тонули. Без всякого труда они пожинали плоды всего того, что скупой мексиканец и жадный перуанец кровью и потом добывали из недр земли, а купцы собирали отовсюду и, подвергая свою жизнь опасности, везли с Востока и Запада. Они набили дома, склады и магазины этого логова воров золотом, серебром, жемчугами, янтарем, специями, лекарствами, шелками, одеждой и т. д. Тем самым они сделали город [Алжир] самым богатым и роскошным в мире, и турки не без оснований называли его их Индией, их Мексикой, их Перу».
Но все это пока еще было в будущем. Таков был конечный продукт жизней Аруджа, Хизра и их турецких последователей. Сам Арудж был убит в 1518 году, когда испанцы, исполненные решимости избавить побережье от пиратской угрозы, отправили в Алжир армию, которая уничтожила большую часть турецких сил. Однако испанцы не сумели должным образом воспользоваться своей победой и поместить испанские гарнизоны вдоль всего побережья. В результате Хизр, младший брат Аруджа, довольно скоро восстановил контроль над почти всем побережьем.
Хизр, которого мусульмане Средиземноморья называли Хайреддином (Защитником веры), а христиане – Барбаросса (Рыжебородый), был незаурядным человеком. А главное – его никак нельзя было назвать невежественным пиратом. Он знал семь языков, был отважен и вынослив, как и старший брат, считался отличным администратором и великолепным военно-морским тактиком, способным государственным деятелем, ничуть не уступающим любому правителю того времени.
В период между 1520 и 1529 годами Барбаросса стал хозяином почти всего североафриканского побережья между Гибралтарским проливом и заливом Габес. В 1529 году его заместитель Айдин-Рейс добился значительного успеха при столкновении с испанскими силами. В сражении у Балеарских островов его небольшая эскадра, состоявшая из легких галеотов, разгромила восемь крупнейших испанских военных галер, среди которых был флагман испанского средиземноморского флота. Айдин-Рейс вернулся в Алжир, ведя на буксире семь захваченных призов. Средиземноморье являлось полем боя между непримиримыми соперниками, испанцами и турками, еще много лет, однако в тот момент было очевидно, что турки одерживают верх.
Неудивительно, что правящий султан Сулейман I пожелал, чтобы его выдающийся подданный занялся реконструкцией судоверфей Константинополя и усовершенствованием управления османским флотом. Сулейман, которого европейцы при жизни называли Великолепным, а османы – Законодателем, был одним из самых замечательных правителей своей страны. При нем Османская империя достигла пика своего могущества. Он унаследовал от отца эффективную армию, хорошо организованную страну и полную казну. Со своей стороны, он старался использовать самых способных людей Блистательной Порты. Его выбор администраторов (которому нередко препятствовали гаремные интриги), как правило, был превосходным. Во время его правления к Османской империи добавился Аден, Алжир (благодаря Барбароссе), Багдад, Белград, Будапешт, Нахичевань, Родос, Риван, Тебриз, Темешвар. В этот период жизни, однако, хотя его армии побеждали на полях сражений Востока и Европы, султан был недоволен состоянием своего флота.
Знаменитый генуэзский адмирал Андреа Дориа, выходец из той же самой семьи, которая дала городу много хороших адмиралов, полководцев и администраторов, недавно объединил свои силы с императором Карлом V. Это означало, что испанский флот теперь усилен двенадцатью галерами Дориа, так же как выдающимися талантами адмирала. В 1532 году, к примеру, Дориа провел в высшей степени успешную кампанию против греческих аванпостов империи султана. Он захватил важный порт и торговый центр Патры и два форта, охранявшие вход в Коринфский залив. Он также взял порт Корон, что на Мессинском заливе, где разместил генуэзские и испанские войска.
