Цинга, распространенное заболевание среди моряков, не имеющих возможности получить достаточное количество витамина С из овощей и фруктов, в прошлом была мало известна на Средиземном море. Дело в том, что галеры и другие суда прошлого редко отправлялись в очень длительные переходы. Они, как правило, регулярно заходили в порты, где получали хлеб, вино и другие запасы. Многомесячные переходы, которые должны были совершать крупные парусники, означали, что цинга непременно станет общей проблемой. Было известно, что болезнь вызывается отсутствием овощей и фруктов в еде. Англичане выяснили, что сицилийский лимон содержит все необходимые витамины, чтобы ее предотвратить. Spadaforese – толстокожие лимоны с острова Сицилия и их более мелкие разновидности – выдавливали и в сок добавляли 10 процентов алкоголя, без которого он не хранился. В 1867 году закон о торговом мореплавании постановил, чтобы каждый член команды, будь он дома или на судне, где овощи и фрукты были недоступны, получал одну унцию сока в день. Правда, к этому времени сок уже выжимали из ост-индских лаймов. В более поздние времена американцы прозвали англичан, пивших сок лайма, «лай-ми». Однако во время Наполеоновских войн здоровье британских моряков, проводивших в море по многу месяцев, зависело от сицилийского лимона. Это удачное наследие арабской оккупации острова помогло англичанам выстоять в борьбе с Францией – страной, откуда семью веками раньше пришли норманны, чтобы отбить Сицилию у арабов. Итак, путь Наполеону к плодородному острову преградили паруса, дубовые корпуса и пушки британского королевского флота. Тогда он обратил свой взор на юг и увидел Мальту, где тоже были отличные гавани, позволявшие флоту господствовать на море. Но прошло еще несколько лет, прежде чем он двинулся в этом направлении. В эти годы французам сопутствовал постоянный успех на суше, а на море британцы старались, как могли, их сдержать. В 1797 году стало ясно, что положение британцев на Средиземноморье стало шатким. Напряжение, связанное с содержанием трех флотов – на Средиземном море, в Гибралтаре и Португалии (которая была единственным союзником Британии в то время) и на западных подходах к Английскому каналу, – оказалось непосильным для материальных и людских ресурсов острова.
Адмирал Джон Джервис (позже граф Сент-Винсент) положил начало выводу кораблей в Гибралтар, самую важную британскую крепость в этом регионе, которую следовало удержать любой ценой, чтобы сохранить контроль над морскими воротами. Вскоре после этого Нельсон, к тому времени ставший адмиралом, в неудачной атаке на Тенерифе лишился правой руки до локтя, которую оторвало картечью. Он был уверен, что на этом его карьера окончена, впереди ждет только отставка, и больше никогда ему не командовать английским флотом против Франции, которую он страстно ненавидел. Любопытно, но Нельсон, по-видимому, не испытывал подобной ненависти, да и неприязни вообще, к своим испанским противникам. Напротив, он восхищался ими. Однако он ненавидел французов и все, за что они выступали. Их идеалы для его консервативного характера казались разрушением закона, порядка, приличий.
Он в это время написал письмо графу Сент-Винсенту: «Я стал обузой для друзей и бесполезным для моей страны… Когда я оставлю вашу эскадру, я умру для всего мира. Уйдя отсюда, стану невидимкой…» На это граф ответил: «Смертные не распоряжаются успехом. Вы и ваши товарищи его определенно заслужили высочайшим героизмом и настойчивостью». В тот момент никто из них не мог и подумать, что через год британцы снова вернуться на Средиземное море, не говоря уже о том, что через год Нельсон одержит самую блестящую победу из всех, что видело это море.
Наполеон наконец осознал, что французский флот находится не в том состоянии, чтобы осуществить прикрытие большого вторжения в Англию, которое было запланировано. Масштабное вторжение на непокорный остров было мечтой Французской республики, однако Наполеон проявил достаточно мудрости, чтобы видеть его бесперспективность. Надо было двигаться на восток – на Индию. Чтобы достичь этой цели, надо было собрать максимально возможную армию и флот, причем как можно быстрее. Наполеон объяснил Директории в Париже, что его цель – двигаться в Египет, закрепиться там и основать французскую колонию, на что потребуется несколько месяцев. Заставив англичан трепетать, опасаясь за безопасность Индии, он собирался вернуться в Париж и нанести врагу смертельный удар. А пока, по его мнению, опасаться было нечего. В Европе спокойно. Австрия не может атаковать. Англия занята подготовкой оборонительных сооружений к вторжению. А Турция будет приветствовать изгнание мамлюков.
В то время для оптимизма Наполеона имелись все основания. Англичане ушли со Средиземноморского театра военных действий, и он не считал, что они могут быстро вернуться. Однако у них в руках был ключ – Гибралтар, а Наполеон, хотя и был одним из величайших полководцев в истории, снова и снова показывал, что не понимает пользы господства на море. Островитянин по рождению, он всегда оставался сухопутным человеком и солдатом. Любопытно, что даже город, где он родился – Аяччо, – тяготел не к морю, а к суше, в точном соответствии с латинской модой, и следил не за морем, а за горами.
Цели великой экспедиции 1798 года были воистину грандиозными. Правительство поручило Наполеону занять Египет, лишить англичан их владений на востоке и по пути через Средиземное море захватить Мальту. Наконец, он должен был прорыть канал через Суэцкий перешеек, так чтобы Франция получила выход в Красное море и, понятное дело, в Индию. Он предвидел день, когда, завоевав весь Восток, вторгнется в Турцию и, призвав с собой христианских подданных Османской империи, разобьет, после чего Европа окажется в кольце. Великая возрожденная «Римская империя», в главе которой будет Франция, включит не только все средиземноморские территории, которые раньше принадлежали Древнему Риму, но также земли, в свое время покоренные Александром Великим, и британскую Индию. О Наполеоне можно говорить все, что угодно, кроме одного: у него не было недостатка в амбициях. Даже мечты великих завоевателей прошлого меркнут и кажутся незначительными в сравнении с его планами.
Флот и армия постепенно собрались в Марселе, Тулоне, Генуе, Чивитавеккье и портах Корсики. Тридцати тысячам пехотинцев предстояло погрузиться на корабли и отплыть в море для осуществления великой авантюры. Еще были специальные отряды саперов и минеров и более сотни осадных машин. Наполеон сообщил своему адмиралу Франсуа Полю де Брюе, что присоединится к нему в Тулоне 1 мая. Он потребовал, чтобы адмирал приготовил ему лучшее место на борту, поскольку ожидал, что будет страдать от морской болезни все время плавания. Отметим, что ему хватило честности признаться в своей слабости. Любопытно, что его великий противник, адмирал Нельсон, тоже страдал от морской болезни, что весьма необычно для моряка, большую часть жизни проведшего в море.
Собравшийся флот состоял из тринадцати линейных кораблей, канонерских лодок для ведения огня, семи фрегатов и трехсот транспортов. Хотя это была грозная армада, число транспортов явно не соответствовало количеству боевых кораблей, которые должны были их защищать. Если бы Нельсон или другой британский адмирал встретился с ними в море, французская армада, несомненно, была бы разбита. Этот флот отличался от всех, ранее плававших на Средиземноморье, тем, что на нем была большая команда эрудитов – две сотни лучших интеллектуалов Франции с книгами и научными инструментами. Их цель – принести французскую культуру на Восток, а обратно из долины Нила – знания, неизвестные в Европе. Даже Александр Великий не ставил перед собой задачу насильственного перекрестного опыления Средиземноморского бассейна. Следует отдать должное Наполеону. Ему первому в истории пришло в голову, что происходящее с растениями в саду может быть перенесено на человеческие культуры.
