Два дня подразделения персидской армии поочередно атаковали оборонительные позиции греков, но так и не смогли добиться успеха. Греков нельзя было заставить покориться одним только численным превосходством. В качестве свидетельства лаконичного подхода спартанцев к многочисленности персидской армии Геродот цитирует некоего Диенекеса, который, получив известие о том, что у персов так много лучников, что их стрелы закроют солнце, ответил, что это хорошая новость, значит, «мы будем сражаться в тени». Над такой силой духа не могло быть легкой победы. Утверждают, что за первые два дня Ксеркс трижды в ужасе вскакивал на ноги, потрясенный грандиозностью своих потерь.
На третий день, в попытке ослабить давление на армию, а также надеясь, что победа на море ослабит греков, которые будут обойдены с фланга, персы «спустили на воду все свои корабли и… поплыли в залив, ведущий к Пагасам». Греческие триремы сразу вступили в бой, и началось ожесточенное сражение, длившееся весь день. В конце этого морского боя, получившего название «битва при Артемисии», обе стороны понесли большие потери. Афиняне потеряли почти половину своих кораблей. Потери персов тоже были велики, и обе стороны были рады, когда заход солнца положил конец бою. Пока шел первый морской бой, спартанцы при Фермопилах были сражены. Как это нередко случалось и случается до сих пор, их предали.
Грек-предатель Эфиальт (Эпиальт у Геродота) пришел к персидскому монарху и сказал, что знает тропу, ведущую через гору. Она ведет в длинное ущелье между двумя хребтами. Пройдя по ней, войско обойдет греков с фланга. Секрет, который Эфиальт обещал раскрыть, – это узкая горная тропинка, которая приведет персов в это ущелье. Ксеркс и его советники решили отправить по ней «бессмертных», самых дисциплинированных воинов из всей персидской армии. Все они были персами, а значит, привычными к горным дорогам. Леонид, знавший, что существует возможность обхода его позиций с фланга, поставил тысячу фокейцев, чтобы охраняли гору. Однако, как утверждает Геродот, «поднимались персы на гору незаметно, так как вся она густо поросла дубовым лесом. Стояла полная тишина, и, когда внезапно раздался сильный треск (от листвы, шуршавшей под ногами воинов), фокейцы (у Геродота фокийцы) вскочили и бросились к оружию». Персы были уже на вершине. Фокейцы были застигнуты врасплох и имели недостаточную численность. Они отступили под градом стрел к возвышенности и приготовились защищаться до последнего, ошибочно предположив, что персы атакуют именно их. Но те их проигнорировали и со всей возможной скоростью продолжили движение вниз. К рассвету они уже были на побережье, обойдя греков с фланга.
Леонид знал, что это конец. Он отослал всех своих пелопоннесских союзников, оставив при себе, кроме спартанцев и илотов, только воинов из Беотии. Их земля, лежавшая к северу, уже была утрачена, и вполне можно было ожидать, что они и сами пожелают остаться и умереть вместе со спартанцами. В тот день, пока в море шло сражение, крошечная сила, оставшаяся на берегу, приготовилась дорого продать свою жизнь.
Леонид и его воины все знали наперед. Еще до начала войны Дельфийский оракул предрек, что царь Спарты должен умереть, чтобы его родная страна не подверглась вторжению. Вполне вероятно, что Леонид с готовностью пошел на смерть. С ним был прорицатель Мегистий, который, рассмотрев внутренности жертвенного животного, предсказал грядущую гибель всем эллинам в Фермопилах. Несмотря на то что Леонид заранее отослал его в безопасное место, Мегистий предпочел остаться с царем до конца.
«Между тем Ксеркс совершил жертвенное возлияние восходящему солнцу и, выждав некоторое время, выступил». Он знал, что очень скоро «бессмертные» спустятся с горы и ударят в тыл грекам. Но Леонид и спартанцы не собирались покорно оставаться на месте и ждать смерти. «Эллины бросились врукопашную уже вне прохода, и в этой схватке варвары погибали тысячами… они проявили величайшую боевую доблесть и бились с варварами отчаянно и с безумной отвагой».
Персы были потрясены поведением этих людей, и даже в этот день определенной победы они не могли не ужасаться своим потерям. «За рядами персов стояли начальники отрядов с бичами в руках и ударами бичей подгоняли воинов все вперед и вперед. Много врагов падало в море и там погибало, но гораздо больше было раздавлено своими же. На погибающих никто не обращал внимания». По крайней мере, так пишет Геродот. По его же словам, сосчитать мертвых было невозможно.
В конце концов греки были сломлены. Сам Леонид пал в гуще сражения. «За тело Леонида началась жаркая рукопашная схватка между персами и спартанцами, пока наконец отважные эллины не вырвали его из рук врагов (при этом они четыре раза обращали в бегство врага)». Тело царя принесли туда, где греки приготовились стоять насмерть. Их последняя оборонительная позиция находилась в узкой теснине, в месте, где ее пересекает стена. Именно здесь уцелевшие греки объединились в небольшой сплоченный отряд. Они сражались с отчаянием обреченных, и, когда их мечи и щиты были сломаны, в ход пошли камни, а потом руки и зубы.
При Фермопилах греки потерпели физическое поражение, при этом одержав моральную победу. Хотя в то время весть о гибели царя Леонида и его элитной гвардии потрясла всю Грецию, позже стало ясно, какую огромную цену заплатил за эту победу персидский монарх. Более того, после морского боя при Артемисии, хотя греки и понесли тяжелые потери, персидский флот, уже обескровленный потерями у мыса Сепиада и у восточного побережья Эвбеи, был в весьма непрезентабельном состоянии. Греки сумели вернуться из Артемисия через канал Эвбеи в Афины. За ними была дружественная им территория, они имели время и средства для ремонта. Персы, с другой стороны, были вынуждены держаться в море у враждебного побережья.
Лето подошло к концу, и снабжение огромной армии, если оставить ее в Греции на зиму, представляло собой большую проблему. Ксеркс и его командиры, опустошив побережье Фокиды и Эвбеи и открыв дорогу в Грецию, могли поздравить себя с победой. Но они выиграли дорогостоящее сражение. Войну они еще не выиграли.
Фермопилы стали легендой. Их слава была вполне заслуженной, хотя, произведя беспристрастный анализ, становится ясно, что диспозиция войск могла быть более продуманной. Возможно, какое-то число спартанцев следовало добавить к фокейскому фланговому охранению, поскольку ни один тренированный спартанец не позволил бы застигнуть себя врасплох во время ночного дежурства, и едва ли он смог бы неверно оценить ситуацию и позволить «бессмертным» с легкостью пройти мимо себя. Подходящая, лишенная эмоций эпитафия была высечена на камне, поставленном на месте гибели Леонида и его воинов.
Путник, пойди возвести нашим гражданам в Лакедемоне,
Что, их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли.
Афины были поспешно эвакуированы, и остался лишь гарнизон волонтеров на Акрополе. Тем временем объединенные греческие флоты собрались в Саламинском заливе. Здесь персы должны были одержать решающую победу, чтобы оккупировать Грецию. Теперь большая армия из Пелопоннеса заняла позиции поперек Коринфского перешейка, исполненная решимости не допустить врага в Южную Грецию. Персы не могли высадить свои сухопутные войска в тылу этих позиций, пока мощь греческого флота была так велика. Как часто случалось в истории кампаний, которые изменили облик средиземноморского мира, исход зависел от господства на море.
