Один из первых городов Древнего мира, застраивавшихся по плану, Александрия имела строго геометрические формы. Ее главная улица, Canopic, идущая на восток и запад, пересекалась только улицей Soma (место погребения Александра), а все остальные улицы шли параллельно одной из этих магистралей. Александрия не росла и развивалась, как Афины или Рим, а была спланирована архитектором Александра Великого Дейнократом, можно сказать, на пустом месте. Город был, безусловно, впечатляющим, но без души. Даже улицы обозначались только буквами греческого алфавита. В то же время Александрия обладала величием, необычным для большинства древних городов. Искусственная насыпь Гептастадион, связывавшая остров Фарос с материком, была одной из весьма впечатляющих черт. Насыпь со временем занесло илом, превратив ее в перешеек, соединяющий город с местностью, называемой Рас-эль-Тин (мыс Инжира). Александрия была прежде всего городом, посвященным богам воды. По обе стороны Гептастадиона расположились две большие гавани, а южнее – озеро Мареотис (Марьют). В наши дни озеро в основном заилилось и не имеет особого значения, но в классические времена оно играло огромную роль в жизни Александрии. Между озером и Нилом был прорыт канал, способный принимать крупные грузовые нильские суда. Далее они шли вдоль по Нилу и в Мемфисе входили в другой канал, соединяющий с Красным морем. Александрия не только обладала самой лучшей глубоководной гаванью на длинном и негостеприимном побережье. Она также находилась в прямой связи с Аравией, Индией и Дальним Востоком. Этот центр эллинизма также был центром семитизма и впоследствии стал величайшим в мире иудейским городом.
Одно из чудес света, Фаросский маяк, стоял на восточном мысу острова. За века Фарос стал идентифицироваться со всеми средиземноморскими маяками до такой степени, что во Франции маяк стал обозначаться словом phare, а в Италии – faro. Этот шедевр инженерного гения имел высоту более 400 футов (возможно, 500) и был спроектирован греческим архитектором Состратом во время правления Птолемея в III веке до н. э. Маяк стоял на окруженной колоннами площадке, был высотой четыре этажа и вмещал все известные механические приспособления для защиты судоходства и предсказывания погоды. Одна статуя на вершине (если верить арабам, позднее завоевавшим город, но не сумевшим удержать ни его, ни Фарос) указывала рукой на солнце. Другая поворачивалась и указывала направление ветра, то есть служила флюгером. Третья сигналила звуком каждый час, а еще одна поднимала тревогу при появлении вражеского флота. В этом описании нет ничего невероятного. В Александрии очень любили механические игрушки, и ученые Музейона были вполне способны придумать столь хитроумные автоматы.
Люди, работавшие на маяке, жили в квадратном нижнем этаже, где, согласно утверждению некоторых авторов, было три сотни комнат или даже больше. Гидравлическое устройство поднимало наверх древесину для костра, который разжигали на вершине. Купол опирался на восемь колонн, под которым горел костер из смолистых пород дерева. Из разных и зачастую противоречащих друг другу источников следует, что свет пламени костра усиливался системой зеркал, возможно, стеклянных, но скорее из шлифованного металла. В одном источнике даже предполагается, что александрийцы изобрели телескоп, поскольку там упоминается человек, сидящий за таинственным стеклянным зеркалом, с помощью которого он мог видеть корабли в море, находящиеся слишком далеко, чтобы видеть их невооруженным взглядом. Представляется возможным, что математики и стекловары города действительно могли изобрести линзы, но если так, все следы этого открытия были утрачены, когда маяк разрушился вскоре после арабского завоевания Александрии в 641 году.
Когда Клеопатра в 51 году до н. э. взошла на трон, ей было всего семнадцать лет. Ее отец Птолемей XIII умер, будучи практически полным банкротом. Он был вытеснен из Египта и впоследствии восстановлен на трона римлянами, но за это ему пришлось дорого заплатить. Птолемею пришлось разорить Египет тяжелейшими налогами, чтобы заплатить римским кредиторам. Египет уже давно находился под римским влиянием, и после того, как империя поглотила остатки завоеваний Александра Македонского на Востоке, было очевидно, что превращение Египта в очередную римскую провинцию – вопрос времени. Клеопатра, которая была настолько же умна и беспринципна, насколько привлекательна, несомненно, рассчитывала, что Римская империя развалится на части раньше, чем эта аннексия произойдет. На другой стороне Средиземного моря шла ожесточенная борьба за власть между Цезарем и Помпеем, и человеку со стороны вполне могло показаться, что Рим в этой борьбе уничтожит себя сам. Клеопатра, как было принято у греков – Птолемеев (которые приняли священный инцест египетских фараонов вместе с троном и царством), была замужем за своим младшим братом Птолемеем XIV, с которым правила Египтом вместе. Прирожденная интриганка, она устроила заговор против своего брата-мужа и была изгнана им в Сирию. В этот момент Помпей, побежденный Цезарем, бежал в Египет, надеясь на защиту Птолемеев, которым покровительствовал. По прибытии он был предательски убит, возможно, по наущению своих подопечных, которым было наплевать на честь, равно как и на все остальное, за исключением своего выживания. Следующим пришельцем на александрийской сцене стал Юлий Цезарь, новоявленный триумфатор, хозяин мира. Он был сразу очарован Клеопатрой. В последующем столкновении, когда египтяне восстали против римлян, Клеопатра стала на сторону Рима, а Птолемей XIV возглавил египетское национальное движение. Потерпев поражение от Цезаря в сражении возле канопского рукава Нила, Птолемей утонул, а его армия была уничтожена. Египет и Клеопатра достались Цезарю.
Хотя Клеопатре пришлось выйти замуж за другого младшего брата, она довольно скоро избавилась от него с помощью яда. Последовав за Цезарем в Рим, она открыто жила с ним, согласившись с ролью любовницы, и родила ему сына Цезариона. Для римлян она была воплощением всего, к чему они испытывали недоверие и отвращение на сибаритском и аморальном Востоке, и после убийства Цезаря ей хватило сообразительности поспешно убраться в Египет. Трудно сказать, какие чувства она испытывала к Антонию, но она не позволила горю отвлечь ее от политики, которая больше всего устраивала Египет и, конечно, ее лично. Вернувшись в Александрию, она оттуда наблюдала за новой римской дуэлью – между Марком Антонием и убийцами Цезаря. Можно было ожидать, что в этом состязании она автоматически станет на сторону Антония, но она довольствовалась нейтральной позицией. Она была властительницей Александрии до мозга костей, продуктом трех веков эллинской изощренности и коварства. Вероятно, в глубине души она считала всех римлян вульгарными мужланами. Но у нее было только одно оружие, которая она могла использовать против них и, если возможно, победить, – ее тело.
При разделе средиземноморского мира между Октавианом (будущим Августом) и Марком Антонием последний получил всю восточную империю. Он уже встретился с Клеопатрой и пал жертвой ее чар так же быстро, как покойный Цезарь. В годы, когда она – хотя никогда не была его супругой, по крайней мере, по римским законам, всегда оставаясь любовницей, – правила восточной империей вместе со своим новым покровителем, Александрия стала их столицей. Клеопатра родила Антонию троих детей, а ее сын от Юлия Цезаря был коронован как Птолемей XVI. Нет никаких оснований сомневаться в том, что этот период их жизни был счастливым и спокойным. В чувственном воздухе Александрии Антоний – простой «сын Марса», – вероятно, стал постепенно утрачивать и умственную, и физическую силу. Клеопатра организовала обожествление Антония и построила ему храм, который был украшен двумя знаменитыми обелисками – Иглами Клеопатры. Вино лести и низкопоклонства вскружило ему голову, и Антоний явно страдал от его избытка, когда в 39 году до н. э. посетил Афины, где вел себя, как пишет один из авторов, «в высшей степени экстравагантно, приписывая себе черты бога Диониса».
