Задумавшись, он прошел ряды с верховыми животными и попал в ту часть, где выставлялись животные на убой. Среди печально мычавших коров стоял небольшой загон со старыми и больными конями. Дарий остановился, с жалостью рассматривая этих несчастных существ. В человеческом облике ему всегда было жаль подобных животных. Он и сам подшучивал над странными изворотами собственного сознания. В теле волка больное травоядное вызывало естественный инстинкт немедленно съесть его, а в человеческом виде — жалко.
Он остановился перед загоном. Две старые гнедые кобылки, приземистый пегий работяга с толстыми ногами, несколько хромых и слабых лошадей и… ташийский жеребец. Высокий статный конь вороной масти с пепельной гривой и хвостом. Животное было сильно истощено, под кожей виднелись ребра. Даже не смотря на то, что с ним явно плохо обращались, и он длительное время недоедал, вид жеребец имел гордый и несломленный.
— Господин заинтересовался этим конем? — заискивающе проговорил смуглый торговец родом явно с юга. — На мясо он не годится, но если ваша кобылка придется ему по нраву — то жеребята выйдут на славу.
— Ты еще рот не успел открыть — а уже успел наврать, — клыкасто улыбнулся Дарий торгашу. — Ведь жеребец не подпускает к себе кобыл, именно поэтому он тут? Слишком уж порода у него чистая для убойного загона.
Увидев зубы оборотня, торгаш стал очень быстро раскланиваться, извиняясь за то, что не узнал благородного громового волка, о котором столько слухов ходит по городу.
— Забудем об этом, — отмахнулся Дарий. — Только впредь со мной не старайся юлить. Почувствую.
— Конечно, господин! Как прикажешь, господин! Но что же тебя заинтересовало в этом коне? Ташиец хоть и благородных кровей, но мяса в нем, как видишь, совсем не много. Для волка — только аппетит дразнить.
— Я не есть его собираюсь, — хмыкнул парень. — Скажи мне лучше, почему он в таком виде? Ему явно не больше трех-четырех лет.
— Ох, господин! — Печально вздохнул торгаш, заламывая руки. — Сам жалею, что взял. Две недели тому привел этого айшака один охотник на нечисть. Напарник его погиб в бою с поганым вурдалаком, а лошадь осталась. Я-то, сперва, сильно обрадовался, думал перепродать раз в восемь дороже, чем выкупил. А он оказался из единоседельных, только к одному хозяину привязанным. По справедливости, должно было жеребца вместе с хозяином и схоронить. Не по-людски поступил охотник, а я не сразу и понять сумел. Не подпускает к себе никого. Ни человека, ни кобылу загульную. Не ест ничего, отощал так — что и на мясо уже брать не хотят. В такие убытки ввел меня охотник, чтоб ему капша на след нагадила!
Дарий внимательно следил за жеребцом. Потухший взгляд, опущенная к земле узкая морда. Еще пара дней в этом загоне — и он упадет от голода.
— Сколько ты отдал за коня? — спросил парень.
— Два золотых, господин.
Оборотень задумался. Сумма была не малая. Простого коня можно было купить за золотой вместе со сбруей. Но купец не врал. И что-то подсказывало парню, что в его силах поладить с этим гордым и преданным существом. С тяжким вздохом он развязал кошель и, достав три золотых монеты, протянул их торговцу.
— Вот. Чтобы окупились твои затраты. Но в эту сумму должна войти экипировка. Охотник ведь под седлом тебе привел его? Все сохранилось?
— Продать не успел! — обрадовался южанин. — Сейчас все будет, господин! Обожди немного.
Торговец скрылся в своей повозке. Дарий терпеливо дождался его возвращения. Полненький южанин с поразительным для его комплекции проворством выволок роскошное, удобное для длительных поездок седло, посеребренную на металлических деталях сбрую и замечательную попону коричневого цвета.
— Вот господин! Только позволь спросить. — Торговец замялся.
— Что спросить?
— Зачем тебе он? Единоседельник. Он все равно ни одного человека к себе больше не подпустит.
— Я же не человек, — взглянул на него Дарий холодными голубыми глазами. — Чувствую, что справлюсь. Взнуздай коня.
Вспомнив, с кем имеет дело, южанин часто закивал и вкатился в загон. Уздечку на себя конь одеть позволил, но как только южанин попытался его оседлать — резко сделал свечу, с неожиданной силой оттолкнув от себя торговца передними копытами.
Тяжело вздохнув, Дарий зашел в загон, взял у южанина седло с попоной и закинул на плечо. Торговец с облегчением отдал поводья в крепкую руку оборотня.
Камиль сильно изумился приобретению юноши, но тот так на него посмотрел, что кузнец прикусил язык и скрылся в доме. Ну его, оборотня этого. Когда он в таком задумчивом состоянии — лучше вообще не подходить. Дарий сгрузил седло и попону у порога, потом снова взял флегматичного жеребца за поводья и повел к реке. Конь шел, понурив голову, без всякого интереса ступая по мягкой траве.
Выбрав небольшую лужайку между рекой и вплотную подступившим в этом месте лесом, парень остановился. Посмотрев на все так же безучастного коня, он задумчиво потер переносицу. Ну и чего теперь? Звериная интуиция — это, конечно, очень важная часть его сущности. Но с чего он взял, что ему удастся вернуть к жизни этого коня?
Парень сел в траву рядом со склоненной к земле конской мордой. Он заглянул в большой синий лошадиный глаз. Конь тоже посмотрел на него безразличным взглядом. И? Что теперь? Оборотень вконец растерялся и стал уже жалеть о потраченной сумме. Жеребец словно услышав его мысли, презрительно фыркнул и отвернул голову.
Дарий вздрогнул. Пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, он инстинктивно задействовал ментально-медитативные практики, благодаря стараниям мастера, ставшие для него привычной частью размышлений. А что, если…?
Он сконцентрировался, собирая свое внимание в тугой комок, и легким ментальным жгутом потянулся к коню. Следом парня накрыла невероятная волна отчаяния, тоски, безысходности, боли от пережитой утраты. Ташиец очень любил своего хозяина, и мысль жить дальше без него была невыносима. На глазах оборотня выступили слезы. Он прижался щекой к голове коня, транслируя ему свои чувства сожаления и сопереживания.
Животное удивленно посмотрело на Дарий. В его глазах, впервые за все это время, появился намек на заинтересованность, а может — удивление.
— Я знаю, что ты чувствуешь. Могу понять. Потому, что я не человек. Ты умный конь, должен чувствовать.
Жеребец согласно махнул головой. Теперь он с новым интересом рассматривал Дария, пытаясь выяснить, что же он такое. От него по ментальному жгуту оборотня донеслось нечто, что можно было понять, как вопрос «а кто же ты?»
— Хочешь, я расскажу тебе свою историю? А потом, если захочешь, ты расскажешь мне свою. Я услышу, я пойму. Потому, что перестал быть человеком.
Никакого возражения от вороного не поступило, так что Дарий начал свой рассказ, транслируя умному животному картины из воспоминаний, свои чувства, переживания. Он ничего не скрывал. И было в этом рассказе нечто магическое. Впервые он полностью перед кем-то раскрылся и чувствовал в ответ такое же сопереживание, такую же боль. И разделив ее между собой, обоим постепенно становилось легче. Конь тоже раскрылся перед оборотнем. Вот он маленький жеребенок, которого передали странному мужчине. Вот этот мужчина заботится о нем, выкармливает, нежно рассказывает что-то по своему, по-человечески, ему на ухо. И, хоть вороной ничего не понимал, его сердце млело от ласки хозяина, от одобрительного голоса. Вот приезжает еще один человек, он с завистью рассматривает жеребца, причмокивая языком. А через день они вместе уезжают в поисках приключений. Хозяин на его спине, ветер, свистящий в ушах, радостный смех. Битва с первым монстром. Он укушен за заднюю лодыжку, хозяин выхаживает его, о чем-то громко споря со своим напарником. Потом снова дорога, сражения. И драка между хозяином и его напарником. Острый нож, впившийся в тело хозяина, запах его крови, предсмертный крик. Удар кулаком по морде жеребца, не пустившего в седло убийцу. Удары палкой по всему телу. Боль. Безразличие.
