- Стоять на коленях перед младшим демоном? — Анна фыркнула от самой идеи совершить нечто подобное. Память услужливо подбросила образ лебезящих перед вооруженным духовным клинком Нарготом бесов, одному из которых сейчас предлагалось отдать свою кровь. — Я отказываюсь!
Детский голос эхом отразился в пустом храме. Сейчас было не время служб, так что храм пустовал, от чего эффект отказа только усилился.
- Тебя никто не спрашивает, — рявкнула мама Уля, чей голос также звонко отразился от стен. — Выбирай покровителя, это приказ!
Анна ощутила боль. Рабская метка наращивала ее с каждым мгновением, понуждая к действию. Наконец, она болезненно скрипнула зубами.
- Прекратить непотребство в Темном храме! — рявкнул служка, и боль мгновенно исчезла. — Боги не примут ее под принуждением. Уходите! Дитя отреклась от темных богов! Улиана! Храм ждет от тебя виру в три тысячи золотых за оскорбление богов твоей дочерью, за которую ты поручилась!
Мама Уля покорно склонилась перед служкой, после чего подскочила к Анне и схватила ее за руку, потащив к выходу.
- Ты пожалеешь, светлая дрянь!
Обратный путь прошел в тяжелом молчании. Мама Уля напоминала черную тучу, готовую вот-вот разразиться страшной грозой. Стоило коляске оказаться во дворе особняка-борделя, как Анну силой вытащили наружу.
- Пять семихвостых плетей, — приказала мама Уля подошедшему Муге. — После чего запереть в комнате. Сразу вылечишь, чтобы никаких следов наказания к ночи на ней не было! Мерзкая девчонка! Одни убытки!
Мама Уля была зла. Больше всего на себя. Надо было подготовить ее! Эльфийку она полгода ломала, пока не заставила принять Тьму. Понадеялась, что девчонке не успели промыть мозги. Тьху!
Женщина с негодованием проследила за тем, как полуорк Муга уводит строптивую паршивку в зал наказаний. Какая досада, что боги не принимают поклон, совершенный по приказу! Три тысячи — сумма огромная. Никогда еще служители не назначали настолько крупной виры! Почему ей так не повезло? Прибыли в этом месяце были совсем ничтожными. Вот так просто три тысячи из оборота вытащить — это сильно ударит по ее планам. Где же взять нужную сумму? Храм не любит ждать с выплатой. Хотя… Был ведь у нее один клиент, любитель необычного…
- Лили! — крикнула женщина, казалось бы, в пустоту, но из-за ближайшей колонны немедленно выпорхнула стройная брюнетка в белом платье с глубоким декольте. Подслушивание и подглядывание — основное развлечение принадлежащих ей фей, а мама Уля всегда знала, где и кто шпионит.
- Мама Уля, ты меня вызывала?
- Отправляйся к лорду Берму.
- Ах, прекрасный лорд Берм, — мечтательно вздохнула девушка. — Воплощение галантности. Он ведь любит девочек… помладше?
- Вот именно! Скажи ему, что для него у меня есть кое-кто особенный. Все, как он просил. Запомнила?
- Да, мама. Но ведь… Ты никогда не позволяла ему касаться наших… учениц. Как же аукцион?
- К светлым аукцион! — разозлилась мама. — Эта девчонка должна мне три тысячи золотых! И она их отработает!
Глава 17
Глава 17.
Анна лежала на животе и шипела от боли. Могучий громила Муга очень бережно обрабатывал ее исполосованную спину. Немой раб ее пожалел. Одного взгляда на покрытую мелкими шипами семихвостую плеть было достаточно, чтобы понять все возможности этого орудия. Ее палач был с ней очень аккуратен. Плеть рассекла на спине только кожу, хотя и это вызывало ни с чем не сравнимую боль.
Боль. С момента появления девушки в этом мире, боль сопровождала ее практически все время. Конечно, раны от плетки не сравнятся с теми, что оставила на ней та злобная лесная кошка, но тем не менее…
Муга закрыл баночку с жутко вонючей мазью, которой ее уже обрабатывали после встречи с лесной хищницей, и с некоторой виной посмотрел на перевернувшуюся на бок девочку. Мазь медленно успокаивала боль, принося облегчение. Раны заживали на глазах. Мама Уля очень внимательно заботилась о «товарном» виде своих девочек.
- Не смотри на меня так виновато, — улыбнулась Анна, коснувшись могучей руки Муги. — Я ведь понимаю, что у тебя не было выбора из-за ошейника. И спасибо. За то, что пожалел.
Муга с удивлением посмотрел на девочку. В ее возрасте дети плачут из-за разбитых коленок и отнятых сладостей. Она же вела себя совершенно неправильно. Вздохнув, немой громила ласково погладил девочку по голове. Когда-то и у него были дети. Когда-то, когда он был свободным. В такие моменты он очень жалел, что больше не может говорить. В Темной Империи определенным категориям рабов отрезали язык, навеки запечатывая срез магией, чтобы невозможно было его отрастить у целителя или регенерировать способным на это расам. Сейчас Муга очень хотел сказать девочке что-то ободряющее, как-то поддержать ее. Но не мог. Бросив взгляд на почти зарубцевавшиеся раны, полуорк покинул комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Анна вновь улеглась на живот. Мысли в голове витали мрачные. Перед поездкой в храм мама Уля ее очень подробно проинструктировала. Что делать, кого из богов выбирать, как себя вести. Ради получения татуировки, дающей гражданство Гарадата, Анна была готова выполнить и куда более неприятные вещи, чем порезать себе руку перед алтарем. В конце концов, наказ Наргота девушка помнила. Ей предстояло не только выбраться из рабства, но еще и найти себе учителя магии. А это без татуировки сделать нереально. В Темной Империи пышным цветом распустился местный шовинизм по отношению ко всем другим странам и их жителям. Все, кто не из Гарадата, презираются и унижаются. Это она уже успела прочувствовать на себе, так что против принятия в храме татуировки против не была. Вот только стоило ей увидеть, кому ей предлагалось поклониться, в голове словно что-то перемкнуло. Глядя на изображенных над часовнями младших демонов, сознание затопило такое презрение, что она просто не смогла сдержаться.
Повезло, что на нее ожидаемо не напал фанатичный храмовый прислужник. Только зыркнул как-то недобро в ее сторону. Видимо, отношение к религии здесь отличается от того, к чему она привыкла.
Проблема в другом. Эмоции и поведение в храме были ей не свойственны и полностью противоречили тому, к чему она себя готовила. Это явно влияние Наргота. Вот только в душе по-прежнему не ощущается его присутствие. Наргот все еще молчит, скрывшись где-то в ее сущности. Тогда что же это было?
Вскоре пришла пожилая добродушная кухарка. Она принесла обед истерзанной «ужасным громилой» малышке. Старушка долго возмущалась и причитала, наблюдая, как Анна с аппетитом поедает ее разносолы. Потом собрала посуду и шаркающей походкой покинула комнату девочки.
К вечеру на спине не осталось даже следов от дневной порки. В комнату Анны вошла мама Уля в сопровождении смуглой рабыни в платье прислуги.
- Надевай, — мама Уля швырнула в Анну совсем уж детского фасона платье с рюшечками и бантиками.
