— Слушайте, если вы до сих пор на меня обижены из-за…
— Я не обижена, — отмахнулась я — как-то крайне неубедительно, потому как устраивавшиеся по своим местам врачи замерли с ремнями безопасности в руках, настороженно прислушиваясь. Пришлось сознаваться: — Я очень переживаю из-за Лусине. Сломанные компенсаторы при таких перегрузках — это не шутки, — я виновато пожала плечами и, спохватившись, поднесла запястье со смартфоном к лицу. — Диспетчер, Мита нашлась? Нет? Как объявится, узнайте, почему «Королевну» не отремонтировали перед стартом!
Ростислав пробормотал себе под нос что-то про контрол фриков — кажется, с прежней нездорово одобрительной интонацией — и, втиснувшись в скафандр, без лишних вопросов уселся в кресло второго пилота. Кресло пискнуло о перегрузке, но все равно выстрелило фиксаторами и ремнями, приковывая скафандр к спинке.
Я устроилась рядом, растерянно обозревая переливы виртуальных клавиш на панели управления. Из реальных инструментов имелся только штурвал — вещь незаменимая, но при вертикальном старте совершенно бесполезная. А клавиши занимали все свободное пространство — сверкали гирляндами по всей рубке, карабкаясь даже на стены. Ещё десяток злорадно подмигивал с недосягаемого потолка.
«Это как плавать»?! Да в «Королевне» панель управления втрое меньше! Как во всем этом разобрался человек без лицензии?!
— Без паники, — твердо произнес Ростислав то ли для себя, то ли для меня лично. — Старый кэп тут поразвлекался, но основная часть управления шаттлом совпадает с тем, что установлено непосредственно на корабле. Все обозначения стандартны.
К этому моменту я как раз успела разыскать кнопку со значком градусника и, выслушав краткую справку о капитанских загонах, уверенно в нее ткнула. Шаттл отозвался низким гулом и вибрацией: где-то под нами начали разогреваться двигатели.
Стоило разобраться с первым действием, как остальные стали вырисовываться сами собой. Главный блок управления действительно ничем не отличался от стандартного и располагался, как положено, перед носом у пилотов. Даже порядок кнопок совпадал с тем, к которому я привыкла на «Королевне». Но остальное…
— А это зачем? — всё-таки поинтересовалась я у Ростислава, указав на сверкающий десятком кнопок потолок.
«Специалист по связям с общественностью» послушно запрокинул голову.
— Вон та — включает массажёр в кресле. Остальные — управляют вентиляцией в рубке и в пассажирском отсеке.
— Вентиляцией? Мы же в скафандрах!
— Это сейчас, — хохотнул Ростислав и на всякий случай отодвинулся подальше от штурвала. — А команда обычно уходит в шаттл, когда их все достает во время долгих рейсов. В открытом космосе это единственный способ отдохнуть друг от друга. Да у нас сюда очередь выстраивается!
— Охотно верю, — пробормотала я, вспомнив о далёкой и, увы, недосягаемой «Королевне».
Кажется, Ростислав собирался сказать что-то ещё (а ведь на связях с общественностью парень, кажется, и в самом деле был на своем месте!), но тут виртуальный градусник на панели управления мигнул, меняя цвет с синего на красный, и я подала диспетчеру сигнал о готовности.
— Шаттл «Фалкон-I», старт через десять, девять… — принялся мерно отсчитывать голос диспетчера в наушниках.
Я дождалась окончания отсчёта и ткнула пальцем в кнопку с перевёрнутым ядерным грибом. Шаттл взревел всеми двигателями, и стартовая перегрузка намертво впечатала нас в кресла.
Оставалось только надеяться, что медикаменты догадались запаковать понадежнее, потому что этот вопрос я проконтролировать позорно забыла.
Глава 4.2
Зато управлять шаттлом оказалось даже проще, чем «Королевной». Он был маневреннее, легче и проворней. Если бы не широченная панель управления, цены бы ему не было, а так — я не дотягивалась до кнопок переключения двигателей, и Ростиславу пришлось послужить мне живым удлинителем, благо он-то в рубке мог достать что угодно.
Поначалу я опасалась, что меня он тоже достанет с такой же феерической лёгкостью. Но Ростислав оправдал гордое звание специалиста по связям с общественностью: едва убедившись, что шаттл равномерно движется по правильной траектории к серому пятнышку агростанции и помощь мне больше не требуется, человек-скала дотянулся до кнопок на потолке. Его кресло тотчас отозвалось мерным жужжанием массажного механизма, но через скафандр до нужных мышц не добралось.
Ростислав разочарованно вздохнул, пробормотал что-то вроде «ну, попробовать стоило», утихомирил кресло и затих сам. Вместо него действовать мне на нервы принялся врач из пассажирского отсека.
— Как долго нам ещё лететь? — поинтересовался он, едва мы вышли из атмосферы и перегрузка пошла на спад.
Основная проблема заключалась в том, что как раз об этом я старалась не думать. Когда речь заходит о жертве аварии, три часа — это слишком страшная цифра. Но что я могла сделать?
Разве что выдернуть из смартфона виртуальный экран и начать прикидывать, во что обойдется строительство постоянного госпиталя на агростанции. Постоянно держать врачей на орбите исключительно ради двадцати работников «Новой Кубани» нерентабельно, но это ведь не единственные люди в космосе!
Ростислав скользнул взглядом по колонкам цифр на экране и скептически хмыкнул, но переключил нервничающего врача на свою внутреннюю связь и, похоже, завязал с ним длинный осмысленный диалог. Я благодарно кивнула и с головой ушла в расчёты: с цифрами мне было куда спокойнее, чем с людьми, а автопилот позволил отвлекаться до тех пор, пока не пришел сигнал с агростанции.
«Новая Кубань» к тому моменту успела превратиться из маленького серого пятна на фоне холодной черноты в огромное кольцо, плавно вращающееся вокруг длинного шпиля. Полупрозрачное лицо диспетчера на экране отчасти перекрывало длинный хвост металлически поблескивающего мусора, увязавшегося за главным посадочным сектором.
— О черт, — выдохнула я, разглядев среди этого хвоста покореженный ударом обтекатель «Королевны».
— Выделен запасной стыковочный блок во втором секторе, — дрогнувшим голосом предупредил диспетчер «Новой Кубани». Блок приветственно вспыхнул зелёными огнями, и из него вытянулась длинная лапа стыковочного захвата. Я повернула шаттл ей навстречу.
— Обстановка?
— Главный посадочный сектор разгерметизирован, стыковочный захват погнут и не подлежит ремонту. Из персонала станции никто не пострадал, утечка воздуха — два процента до герметизации соседних с поврежденным отсеков, после — менее сотой доли процента, — отчитался диспетчер в соответствии с инструкцией и тут же от нее отступил: — Лус… все плохо, шеф. «Королевна» протаранила защитный купол посадочного сектора. Страховочные ремни удержали Лусине в кресле, но удар…
— Что удар? — деловито уточнил кто-то из пассажирского отсека.
Я прикрыла глаза и постаралась отключиться. О состоянии Лусине лучше расспросить потом, когда ее осмотрят как положено. Сейчас все будет казаться слишком страшным и опасным.
