Каюсь, удержаться от хихиканья я не смогла. Вот ещё не видела эту святую женщину — но уже испытываю к ней искреннюю симпатию.
— А я и не боюсь, Ирма Генриховна, — ответила вежливо, — наоборот, очень рада вас слышать. А Чез просто… — прищурила коварно глаза и выдала, — стеснительный и ревнивый временами… прячет меня, как дракон в пещере…
— Нора! — возмущение было совершенно искренним.
Красавец мой итальянец нахмурился, черные глаза метали молнии, а пальцы свободной руки чуть скрючились, явно мечтая вцепиться в чье-то нежное горло. Извини, милый, не все тебе командовать и надо мной подшучивать, могу же я когда-нибудь тоже немного отыграться? Самую капельку!
А вот не надо было потому что приезжать к папе в больницу с каким-то крутым спиннингом и приглашением на рыбалку, когда тот поправится, с тонким намеком на толстые обстоятельства в лице его любимой дочурки! Хорошо, что отец ещё не до конца поправился, а то были бы у нас тренировки спецназа в отдельно взятом дворе!
— Хорошая девчонка, мне нравится, — хмыкнула трубка. Не то, что ваши итальянские клуши. Наша кровь!
— Бабуля, я попрошу, — на лице Чеза было написано искреннее страдание.
— Попросить можешь! — отрезала трубка. Кажется, я знаю, кто там в семействе главный матриарх клана…
— Прошу! — с нажимом заявил мой итальянец, поймав меня за руку и… прижав ладонь к губам.
Зараза, ты зачем мне пальцы целуешь? Ты куда их тянешь? Ох, аж все тело током прошибло…
Хватанула воздуха, чувствуя, как блузка становится слишком тесной.
— Внучек, а чем это вы там занимаетесь? — насмешливо вопросила трубка. — Разврат на рабочем месте? Ай-яй! Все, жду вас на обед, не опаздывайте!
И пошли гудки. Каюсь, в какой-то момент мне очень захотелось все бросить и никуда не ехать. Я же правильно поняла, что…
— Норочка… девочка моя… — дорогущий телефон небрежно полетел на кожаный диван, а меня прижали к разгоряченному телу. — Ты попала, Нора.
Горячий шепот заставлял колени подкашиваться, едва не выплясывать чечетку — зараза ты, Чез, официально заявляю! Чужие пальцы ловко скользили по одежде, поддевая нужные петельки — хорошо же наловчился!
Горячее тяжёлое дыхание скользило по плечам, по шее, спустилось на грудь… Сильное тело накрыло собой, прижимая к стене. Тут вообще ориентацию в пространстве растеряешь, когда юбка ползет вверх, а чужие губы вытворяют всяческие непотребства, а я… таю, взлетаю, схожу с ума, ловлю воздух губами, давлюсь криком.
Я ощущаю себя кем-то большим, невероятно могущественным, безгранично счастливым… Беззаветно любимым существом…
Ноги все-таки перестают меня держать, но меня умело подхватывают, усаживая-таки на пресловутый диван. Взъерошенный Чез облизывается, как кот.
Подбирает разбросанную одежду. Сладкая месть однозначно удалась, да.
— Там у нас… — мой голос звучит так бесстыдно-хрипло, что решаю сначала откашляться. А то как бы враг снова ни пошел на приступ…
— Дверь я закрыл. Но да, ты же сама согласилась на обед с бабушкой, — в темных глазах мелькают смешинки, — так что нам не стоит опаздывать!
— Вообще-то я по делу пришла! — возмущаюсь. — А ты тут…
— Я тут, и мы тут… а ещё там, — непереводимая игра слов на итальянском, от которой я краснею.
— Так, — повышаю голос и соскребаюсь с дивана — правда, в этом мне галантно помогают, предварительно нежно обняв за все выступающие части тела.
Э, нет, мы так не договаривались!
— Дела…
— Решим после обеда, — договаривает Чезаре.
Смотрю на вот это роскошное… роскошный образчик смешанных генов. Модельная улыбка, смугловатая кожа, яркие черные глаза, растрепанные сейчас короткие темные волосы — хотя пара прядей уже отросла и закрывает лоб.
Сильное гибкое тело, которое явно не пренебрегает физическими нагрузками. Ловкие шаловливые пальчики — которые сейчас застегивают последний крючок. Тело ватное, довольное, голова пустая и звонкая — дожилась, Нора, как в дешевом романчике занимаешься непотребством на работе! Фу такой быть! Мне немного стыдно и неудобно — и Чез, наверное, это ощущает.
Потому что вдруг осторожно хватает меня пальцами за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза.
— Ничего постыдного нет в том, что мы друг друга хотим, Нора, — говорит вкрадчиво, как тигр к жертве подбирается. Большой палец поглаживает вспыхнувшие алым скулы, — мы оба взрослые люди, мы любим друг друга, мы здоровы, и…
И… кто-то предохранялся вообще? Ошеломляет мысль, от которой я чуть не подскакиваю до небес. Не то чтобы я против детей, но не сейчас, не прямо вот так сразу, да и не время… Я и не думала об этом пока! Хотя… представляю себе черноглазого карапуза с улыбкой Чеза и обаянием всех его родственничков. Почему эта картина не вызывает ужаса?
Ладно. Не буду сейчас портить момент.
— И я хочу тебя чуть ли не круглые сутки. Так зачем отказываться, если есть возможность и время? — меня чмокнули нагло в нос. — Поверь, вреди наши заскоки работе или будь любая другая серьезная ситуация — я бы ничего подобного не допустил, — смотрит напряженно и жарко.
— Обедать пойдем, змей-искуситель, — ворчу, — после таких упражнений…
Чез запрокидывает голову и хохочет. Пф, смешливый какой выискался!
До ресторана мы доезжаем довольно быстро — как ни странно, все пробки рассосались, на улице хоть и не жарко — но весьма солнечно, а градус настроения стремительно повышается.
Странно для кого-то — но по дороге мы почти не говорим. Это не нужно. Не сейчас. Просто кидаем друг на друга лукавые — и не только — взгляды. Просто улыбаемся. Просто плывем на волнах этого странного то ли наслаждения, то ли сладкой пытки.
Такое ощущение, что тормоза сорвало у обоих и нам бы не бабушку — а остров в океане и много-много сахарной ваты — именно такое у меня дурацкое внутреннее состояние души. Да здравствует сумасшедшая ванилька, которую я раньше никак не признавала!
Когда мы подходим к небольшому уютному крылу одного из старых зданий, которое притулилось неподалеку от богемного центра города, оказывается, что правильно оставили машину на другой стоянке — здесь все забито.
И машины дорогие, пафосные. Передергиваю плечами, сбрасывая с себя внезапный неуют, как вторую кожу. Хватит! Тут не прием королевский, да и люди эти — не короли.
— Здесь на самом деле уютно, — Чез берет меня за руку. Я уверенно улыбаюсь в ответ, — и совсем непафосно. А, главное — тут подают прошутто — настоящую, итальянскую, и цыпленка «Пармезан».
— Не «корми» меня такими названиями — чувствую, как рот наполняется поневоле слюной, — мне кажется, что я сейчас слона съем!
— Маленькая, но такая прожорливая! — Чез хмыкает, уворачиваясь от грозного тычка и открывает мне дверь.
