Он вперил убийственный взгляд на Князя Тьмы, а тот даже не шелохнулся.
— Братишка, ты забываешься, — ухмыльнулся Лис, — это наше с Полин дело. Ты лучше расскажи, как там король? Что говорят врачи? Твоя Серин, конечно, натворила дел. Ах! — Лис потер переносицу, будто понял, что сказал не то, — или ты был так занят, что не успел навестить больного?
И судя, по гневу, плещущемуся на дне зрачков Фола, Лис был абсолютно прав и бил точно в цель. И Фолу это не нравилось.
— Где я был не относится к делу, — сообщил Фол, прожигая во мне дыру.
Он будто мысленно задавал мне вопрос: «И долго ты так стоять собираешься? Почему не уберешь его руку?». А во мне нарастало раздражение. Ну кто он такой, чтобы я чувствовала себя виноватой перед ним? Тем более, что на вопрос Лиса он ответил более чем однозначно: с кем Фол проводит время меня не касается. Что ж, пусть тогда и он не смеет осуждать.
— Полин, ты не ответила! — голос Фола был жестким, будто команду отдавал.
— Я приняла предложение Князя Тьмы, Фол, — пересохшим ртом ответила я, и прижалась боком к Лису, как бы подтверждая свое намерение.
И пусть это выглядело неумело, даже по-дурацки. Пусть я, возможно, пожалею о поспешном решении, но играть собой я не дам.
Лис почти равнодушно улыбнулся, будто ничего другого он и не ждал, но во взгляде его явно читалось ликование победителя. А вот улыбка Фола не обещала ничего хорошего. Он будто приял мою игру, только вот на своих условиях. И, если сейчас он отошел в сторону, это вовсе не означало, что он отступит.
41. Отвратительная игра, малышка!
В детстве отец любил злить Фола одной дразнилкой. Когда мальчик рвался к маме или бежал, чтобы схватить со стола любимую игрушку, маг ударял его невидимым хлыстом, сбивая с ног. Этот удар всегда приходился в область груди, от чего прерывалось дыхание, а сердце, сбивалось с ритма. Но упрямому мальчишке было все равно. Он стойко терпел жгучую боль, стекающую глухим стоном в ноги, и продолжал бежать к цели, не подавая виду, насколько ему больно, на зло. И пусть со стороны это казалось кощунством, подобные недетские игры закалили его упрямство и желание во что бы то ни стало достигнуть цели.
Теперь, видя, как старший брат держит в руках ладони Полин, он почувствовал ту же боль, что и в детстве. Словно их отец снова стоял где-то поблизости, и видя рвение своего ребенка пытался помешать. Только вот отца давно не было в живых, а чужая магия на него уже не действовала. Чего нельзя было сказать о чувстве ревности. Оно распаляло пожар в легких, и двигало Фолом куда рьянее злости. А когда Лис посмел поцеловать девушку, оплетая ее колдовским заклятьем, Фол едва сдержался, чтобы не придушить брата. Только потому, что она была слишком близко к Лису, и это могло навредить Полин, сделать девушке больно, Фол не стал нападать.
И, если до сего мгновения Фол еще намеревался решить дело мирно, прояснить все недомолвки, не прибегая к войне, то после поцелуя, позволенного себе Лисом, ни о каком мире не могло быть и речи. На секунду Фол вспомнил, что тоже целовал девушку без ее согласия, но он не применял магию, не заставлял смиренно принимать его ласки. Лис же начал игру не по правилам, принудил ее, прекрасно зная, что за ними наблюдают. Для чего? Чтобы подчинить Полин, чтобы утвердить свою власть над ней, чтобы досадить Фолу, показав, что главный здесь не он, а все его деяния останутся безнаказынными.
Но Бартоломео не был из тех, кто сдавался без боя. Он давно для себя решил, что пусть Полин и не выберет его, но она никогда не будет принадлежать Князю. Ни за что! И противостояние между двумя сильнейшими представителями рода Огненных Лисов началось.
Устраивать разбирательства на глазах девушки было бы не верным. Во-первых, она могла испугаться, а во-вторых, как бы ему не было тяжело признаться, он был обижен ее реакцией. Помнится, девушка влепила ему пощечину за невинный поцелуй, а сейчас, даже после того, как Лис принудил ее, она спокойна, будто это было по ее воле. Но Фол не проигрывал никогда. И теперь, когда на кону стояла любовь его Полин, он тем более не отступит, пусть даже придется наступить на горло брату. Терять было нечего. Брат явно задумал что-то против него. И Фол считал делом чести вырвать из его лап Полин, и навсегда лишить брата возможности причинить вред им обоим.
— Братишка! — Лис ликовал, довольный, что его игру приняли.
Преодолевая жжение в груди, Фол быстро преодолел ступени и встал перед ними.
Полин покраснела и опустила глаза, будто стеснялась взглянуть прямо.
— Даже не буду спрашивать, как отдохнул. Эта информация не для ушей Полин, верно? — Князь потянулся рукой к лицу девушки и убрал прядь волос, сияющую в лучах закатного солнца.
Фол пока еще не понимал, к чему клонит его старший брат, но магическая броня, выставленная им для своей защиты, ясно давала понять, что Лис готов к нападению. И самое мерзкое – он окружил ею лишь себя. Безопасность девушки его не волновала.
Впервые Лис так открыто подначивал брата, вынуждая сорваться. Никогда раньше они не враждовали. Делить было нечего. Должность Князя досталась Елисею по праву рождения, и Фолу даже в голову не приходило, убрать старшего брата с престола. Хотя бы потому, что ему это было не интересно. Другой причиной было увлечение наукой. Фол изучал стихии как ученый, и по мере того, как его знания становились глубже, его сила росла, словно подчиняясь, сдаваясь в руки того, кто надежно убережет магию, не растратит ее на глупые бессмысленные делишки, а наоборот, преумножит и использует во благо.
— Как ты? — Фол еле сдержал порыв выкрутить руку, лапающую девушку за талию, но опять же, реакция Полин не давала четкого ощущения, что он может сделать это, — не слышал, чтобы Полин давала свое согласие на это.
— Братишка, ты забываешься, — ухмыльнулся Лис, — это наше с Полин дело. Ты лучше расскажи, как там король? Что говорят врачи? Твоя Серин, конечно, натворила дел.
Наконец, Фол понял, на что давил его брат. Но с чего он вообще взял, что Фол навещал дракониц? Неужели, именно этим он решил сманипулировать?
— Или ты был так занят, что не успел навестить больного?
Губы Полин задрожали, и девушка поджала их, утыкаясь носом в плечо Лиса. Нетрудно было догадаться, что она обижена. Но на что? На чужие наговоры? Фола она слушать не стала, зато россказням Лиса поверила.
Фолу стало неприятно и больно.
— Где я был не относится к делу, — не станет же он отчитываться, где был на самом деле. А она если хочет, пусть накручивает себя дальше. Глупая девчонка. Сама исходит ревностью, но руку этого подонка с талии не убирает. Неужели в отместку?
— Полин, ты не ответила! — Фол все же захотел услышать ее оправдания. Пусть только попробует сказать, что между ними все происходит по ее доброй воле.
— Я приняла предложение Князя Тьмы, Фол, — она прильнула к руке Лиса, будто прячась от своего же вранья.
