О как! Два дня вообще-то не звонили. «Мы не смогли вам дозвониться». Ну, это уже наглое вранье. Муж не расстается с телефоном по двум причинам. Во-первых, социальный мониторинг. Пропустишь эсэмэску – нарвешься на штраф. Во-вторых, делать особо нечего. Да еще, раз муж болеет, все нам звонят – сын, сноха, друзья. Так что звонок мы никак не могли пропустить. Все время кто-то бдит с телефоном.
А мы, оказывается, «в работе». И каждый день кто-то ставит в отчете галочку. Тут же собрали все персональные данные: сколько человек прописаны в квартире, где муж работает, с кем он контактировал начиная с 24 декабря. Помните об этом, когда сдаете тест на ковид. В том случае, если он вдруг окажется положительным, вами тут же заинтересуются органы надзора.
В отношении меня тоже есть предписание. За мной наблюдают.
Заметьте: ни один из звонящих не представляется. Клещами из них фамилию не вытянешь. Приехала бригада медиков – хоть бы один был с бейджем! В согласии на лечение мужа и уведомлении об изоляции меня нет печати с фамилией врача. Вообще ни одной печати!
Сейчас муж требует, чтобы загрузили на mos.ru электронную карту. Уж в ней-то должно быть: кто делал тест, кто назначил лечение и какое именно лечение. Даже в коробке шоколадных конфет раньше лежала бумажка: упаковщик такой-то. А тут речь идет о здоровье!
А если мужу назначили дорогие лекарства от ковида? А мы их не получили. Надо разбираться.
– Не перестаралась? – подмигнул муж.
– А что? Не так? Вон, опять твой мобильник верещит, – кивнула Людмила на вибрирующий на столе телефон. – Небось ежедневный обзвон из поликлиники! – Это и в самом деле звонили из поликлиники.
– Девушка, милая, – перебил медсестру Сергей. – Когда ко мне врач-то придет? Я вообще-то больничный жду.
– Мне за день надо обзвонить четыреста человек, – затараторила та. – Сидите и ждите.
– Как вас хотя бы зовут? А моего лечащего врача?
– Все написано в вашей электронной медицинской карте!
– Да, но…
Но девушка уже отключилась.
– Черт знает что! – выругался Сергей.
– Чего ты нервничаешь? Ты ж на удаленке!
– Сегодня на удаленке, завтра, глядишь, вызовут в офис. К тому же меня не беспокоят звонками с работы. Официально я на больничном. Он мне все равно необходим. Сказали ведь, что на дом принесут.
– Сказали – значит, принесут, – пожала плечами Людмила.
Эсэмэска от Любы пришла уже после обеда: «Есть новости! Подключайся! Стас в офисе, но он там все равно ничего не делает. От Марины прячется. Мы на Zoom…»
Людмила тут же открыла свою почту и прошла по ссылке. На этот раз Градовы сидели порознь: Алексей тоже вышел в эфир из рабочего кабинета.
Третье совещание на Zoom
– Стас был прав, – без предисловий заявил Алексей Градов.
– Что, нашли? – нетерпеливо подался вперед Самохвалов.
– Да. Но все еще больше запуталось.
– В каком это смысле? – удивилась Людмила. – Понятно же теперь, что это дело рук маньячилы!
– Эксперты сомневаются. Проблема в том, что найденный труп, во-первых, принадлежит семидесятишестилетней старухе, во-вторых, на ней совсем нет одежды, и в-третьих, труп расчленен.
– Ох! – Апельсинчик испуганно закрыла ладонью рот и привалилась к широкому плечу мужа: – Расчленен!
– Тудыт твою!.. – выругался Стас. – А… когда ее убили? Подробности можно?
– Труп, точнее его части, долго пролежал в ледяной воде. Эксперты склоняются к мысли, что Ищенко Мария Петровна была убита еще до Нового года. Но точнее сказать сложно. Идет работа.
– Значит, это не в новом году началось! – испугалась Людмила. – А еще раньше! Господи, Любаша там с подругами гуляла, а в этом чертовом парке!
– Не факт, что убийство старухи Ищенки произошло в парке, – сухо сказал Алексей. – В том-то вся и штука. Ее могли убить и расчленить совсем с другом месте, чтобы удобнее было скрыть следы преступления. Допустим, у нее же в квартире. Там уже работают оперативники и эксперты. К ней могли прийти под видом сотрудника ЖЭКа, допустим, или Пенсионного фонда. Племянница говорит, что вроде бы ничего не пропало. Но еще непонятно насчет сбережений. Бабка была прижимистая, вдруг целью убийцы были именно деньги? Или другие ценные вещи. Майю Викторовну сейчас допрашивают. Вечером, в темноте, убийца вынес тело своей жертвы в парк, расчленив его для удобства, и спрятал в полынье. Багры, которым шарили по дну оперативники, разорвали мешок. Обычный черный мешок для мусора. Полиэтиленовый. Бабка была субтильная и маленького росточка, она вся влезла в один мешок, но по частям. Убийца, видимо, физически силен. И это подходит под наше описание: высокий рост и недюжинная сила. Но в остальном совпадений нет.
– А что-нибудь необычное? – спросил Стас. – Деталька какая-нибудь нестандартная?
– Есть, – скупо улыбнулся Градов. – В качестве груза, который убийца положил в мешок, чтобы тот не всплыл, был использован довольно интересный предмет…
– А именно? – В Самохвалове проснулся сыщик.
– Ты не поверишь. Трансформатор!
– Какой трансформатор?
– Электробытовой прибор, можно сказать, доисторический. Это сейчас сетевые фильтры, а раньше телевизор подключали к трансформатору, а трансформатор к сети. Чтобы выровнять скачки напряжения. Это делалось для того, чтобы телевизор не сгорел.
– Каменный век! – фыркнула Людмила.
– Трансформатор из квартиры убитой бабки? – предположил Стас.
– А вот это надо выяснить. Не факт. Надо пометить, чтобы у племянницы спросили: не видела ли она в квартире своей тетки трансформатор?
– Но где же еще убийца мог его взять? Сей доисторический предмет, как ты правильно выразился. Не у себя же в квартире. Людмила сказала, что маньяку лет сорок. Уж наверняка товарищ знает, что такое сетевые фильтры.
– В этом загадочном деле может быть все что угодно, – пожал плечами Градов. – А вдруг убийца живет на съемной квартире, хозяева которой пенсионеры? Бабушкин ремонт, советская еще мебель, хрустальные вазочки и запыленные полки с книгами. И нашему маньяку просто лень выбросить весь этот хлам, жилье-то временное. Убийца, полностью погруженный в свои переживания, всего этого просто-напросто не замечает. Он живет в своем мире… Люба, что скажешь?
– Расчлененка? Не похоже на почерк нашего маньяка, – с сомнением сказала она. – А что там по экспертизе Кольцовой? Была она изнасилована?
– Нет. Ответ отрицательный.
– Еще хуже. Людмила-то утверждает, что целью нападения на нее было насилие!
– Иванова, а тебе не померещилось? – с сомнением спросил Стас.
– Ты уже спрашивал! – огрызнулась Людмила. – И я тебе сказала: нет! Он на мне все пуговицы оборвал! То есть на шубе!
