– Да, это все.
– Надеюсь, вы понимаете, что если станете задавать подобные вопросы брату, то получите прямо противоположные ответы на все из них, – не забыл уточнить Алекс.
– Понимаю. Но у меня, Алекс, тоже есть глаза и уши… и даже кое-какие мозги.
– Бедняжка Эм! – вдруг сочувственно воскликнул Алекс. – И как же это вас угораздило начать играть в кошки-мышки, когда и понятия не имеешь, кому и чему верить.
– Прошу вас, Алекс. Оставьте этот покровительственный тон, – с некоторым раздражением в голосе отреагировала Эмили. – Я просто хочу разобраться с фактами, только и всего. Пока мне ясно лишь одно. И вы, и ваш брат, оба вы совсем не такие, какими кажетесь.
– Вот с этим я согласен целиком и полностью. И прошу простить меня, если я повел себя чересчур вызывающе. Покровительствовать вам я не собираюсь, но если честно, то мне искренне жаль вас. Еще вина?
Эмили позволила ему заново наполнить свой бокал. Какое-то время она сидела молча, разглядывая Алекса. Наконец не выдержала:
– Не понимаю. Почему вы здесь торчите? Вы же сами говорили мне, что деньги у вас есть. Наверное, было бы лучше для вас обоих, со всех точек зрения, согласиться на продажу дома. Продать Блэкмор-Холл и разъехаться в разные стороны. Разве не так?
– С точки зрения чистого разума – так. Но вы забываете об эмоциональной составляющей этого действа. Самое большое желание нашей бабушки было, чтобы мы с Себастьяном наладили свои отношения и стали настоящими братьями. Она наивно полагала, что, завещая дом нам обоим, она тем самым как бы потенциально укрепляет наш союз. Но этого не случилось даже в малом приближении. – Алекс помолчал. – Да, я пытался. Видит бог, я пытался, делал какие-то шаги навстречу. Но это в принципе невозможно. А если уж быть совсем откровенным, то скажу так. Я уже начинаю выдыхаться… по всем статьям. Рано или поздно Себастьян одержит надо мною верх. И мне придется с этим смириться.
– Но почему мой муж так отчаянно бьется за то, чтобы продать дом? – спросила Эмили. – И одновременно говорит, что очень любит Блэкмор-Холл и хочет заработать деньги на его ремонт.
– Эм, есть вопросы, на которые у меня нет ответов. Спросите лучше об этом у него самого. Я же лишь повторю еще раз: я сделал все от себя зависящее, чтобы восстановить наши братские отношения. Прежде всего потому, что этого хотела бабушка. Я сильно подвел ее, особенно в юности. – Алекс вздохнул. – А я ведь обожал свою бабушку. И одновременно принес ей столько горя… Убежал из дома, подсел на наркотики. Словом, ступил на скользкую дорожку, ведущую в никуда.
– Вам не кажется, что она догадывалась, почему именно вы уехали?
– Вполне возможно. Но как бы там ни было, Эмили, хоть брат и доставал меня всеми возможными способами, всячески мешал мне, особенно в годы становления меня как личности, но это ничуть не оправдывает и меня. Я не могу винить Себастьяна в том, что сам, самостоятельно, пристрастился к наркотикам. Это был мой выбор, и я всецело несу за него ответственность, – подчеркнул Алекс. – Да, я хотел забыться, вычеркнуть из своей памяти всю ту боль потерь, которые пришлось пережить. В какой-то момент я вдруг особенно остро почувствовал всю бессмысленность моего барахтанья в этой жизни. Ничего и никогда у меня не получится, думал я. Как бы я ни старался, как бы тяжело ни работал, все равно все пойдет прахом и закончится ничем. Вы понимаете меня?
– Да, понимаю, – согласно кивнула головой Эмили.
– Но своим беспутством я лишь принес новые огорчения любимой бабушке. За это я никогда не прощу себя. Возможно, мое упорное желание помириться с братом и такое же упорное желание сохранить этот дом есть своего рода искупление тех грехов, в которых я повинен перед ней. Хоть что-то я делаю для того, чтобы она была довольна мною.
– Понимаю, – снова повторила Эмили.
– Послушайте, Эм, – заговорил Алекс после некоторой паузы. – Вы меня тоже беспокоите… в каком-то смысле слова. Хочу, чтобы вы помнили вот какую вещь. Мои раздоры с Себастьяном вовсе не означают, что он не может выстраивать нормальные отношения с другими людьми. Мне противна сама мысль о том, что разногласия между нами, братьями, какими бы они там ни были, могут хоть в малейшей степени повлиять на ваше отношение к нему. Хочется верить, говорю это совершенно искренне, что вы с Себастьяном будете счастливы вместе.
– Но как вы можете жалеть человека, который сделал вам столько гадостей? – удивилась Эмили.
– Потому что понял, как это трудно – всегда и во всем быть вторым. Пусть даже это мнимое неравенство имеет место скорее в твоем воображении, чем на самом деле. То есть в какой-то момент я понял, что чувствовал и переживал Себастьян все те годы, что мы были вместе. Вполне возможно, эти чувства живы в нем и по сию пору. Вы как никто должны понять его.
Алекс посмотрел на нее пристальным взглядом, и Эмили невольно покраснела.
– Вы правы, – согласилась она с ним. – Все мы не без изъяна, и у всех у нас есть свои маленькие тайны.
– И сила воли тоже. Вполне возможно, Себастьян не унаследовал моих способностей к учебе, но он обладает поистине удивительной ловкостью и умеет постоять за себя. В сущности, всю свою жизнь он живет своим умом, как может… Прошу вас, Эм. Пожалуйста. Дайте ему еще один шанс, – взмолился Алекс. – А потом уже решайте, что делать дальше.
– Хорошо, – пообещала ему Эмили.
– А как насчет совместного ужина? – предложил Алекс. – Мне сегодня днем привезли из магазина свежие продукты. Заодно вы бы мне рассказали все то новое, что узнали о моей бабушке во время своей последней поездки во Францию.
После ужина Эмили постаралась донести до Алекса во всех подробностях ту историю, которую ей поведал Жак.
– Ничего удивительного, – промолвил Алекс, когда Эмили закончила свой рассказ. – Констанция была замечательной женщиной. Какая жалость, Эм, что вы не застали ее в живых.
В глазах Алекса отразилась нежность.
– Мне тоже жаль, – ответила Эмили. – Вот, собственно, все, что мне пока известно. Как видите, не очень много.
– Спасибо, Эм. – Алекс едва заметно улыбнулся. – Горечь ее утраты… Эта боль, она не утихает во мне и сегодня. Но, наверное, так и должно было быть. Ее смерть стала для меня самым настоящим потрясением. Можно сказать, что после ее ухода я переродился… стал совершенно другим человеком. Я стал лучше, и это главное.
Глянув на часы, Эмили с удивлением обнаружила, что уже далеко за полночь.
– Мне пора, Алекс, – сказала она, поднимаясь. – Завтра я снова лечу во Францию, чтобы дослушать конец истории. Вернусь, обязательно загляну к вам. Спасибо, что вы были сегодня со мной откровенны и честны. И спасибо за то, что вы ведете себя так благородно по отношению к Себастьяну. Спокойной ночи.
Она склонилась над ним и запечатлела короткий поцелуй на его щеке.
– И вам доброй ночи, Эм.
Алекс слегка вздохнул, провожая Эмили взглядом. Столько всего осталось недосказанным, но он понимал: руки у него связаны. Пусть сама докапывается до всей правды о человеке, за которого вышла замуж. Он сказал ей все, что мог.
