При виде Жака Эмили подумала, что выглядит он гораздо лучше, чем в ее прошлый приезд.
– Это весенний воздух действует так благотворно на мои старые кости, – пошутил он за ужином, с аппетитом уплетая свежего морского леща, купленного на местном рынке. – Так вы готовы, Эмили? – обратился он к ней, когда все трое перешли уже в гостиную. – Предупреждаю. История… Она сложная.
– Я вся внимание.
– Если мне не изменяет память, мы остановились на том месте, когда Констанция доставила Софию в замок, а Эдуард сумел перебраться из Франции в Англию…
Рай
Зарей объятый небосвод,
На древе сладкий, спелый плод,
Пьянящий запах нежных роз
Ласкает чувственно мне нос.
И все прекрасно, все поет.
Весна идет, весна идет…
Сплошная темень, мрак ночной,
Лишь за окном мистраля вой.
Зима сковала все вокруг,
Замерзла плоть, замерз мой дух.
Былых красот простыл и след,
Засыпал их холодный снег.
Любимых губ прикосновенье,
О, как же сладостно мгновенье.
Щека, прижатая к щеке,
Моя рука в его руке.
Нет больше мрачной пустоты,
Есть только Рай, коль рядом ты.
София де ла Мартиньер, апрель 1944 года
27
Гасси, юг Франции, 1944 год
– Сюда кто-то идет! – крикнул Жак. – Где София?
– У себя в погребе спит, – ответила Конни, мгновенно насторожившись.
– Ступайте и предупредите ее, чтобы она случайно не стала громко звать вас. – Жак впился глазами во входную дверь винного погреба. – Минутку. Не спешите. Это Арман.
Жак повернулся к Конни и издал облегченный вздох. Конни молча наблюдала за тем, как Арман поставил свой велосипед у стены здания винодельни, а потом вошел внутрь. Целый месяц Конни видела только Жака и Софию. А потому появление нового человека страшно обрадовало ее. Ей было приятно увидеть перед собой улыбающееся лицо Армана.
Мужчины обнялись, прочувствованно похлопывая по спинам друг друга, как это обычно делают французы. Затем Жак повел Армана по подземному коридору к себе домой.
– Садись, мой друг. Рассказывай нам все последние новости. Мы здесь все просто задыхаемся в неизвестности. Констанция, вы не сварите нам по чашечке кофе?
Констанция неохотно повиновалась, хотя тоже сгорала от нетерпения, боясь пропустить мимо ушей малейшую подробность из того, о чем собирался поведать им Арман. Да и устала она за последний месяц изрядно. Совсем непростой оказалась ее нынешняя роль наперсницы и служанки при Софии. А София с каждым днем становилась все более невыносимой. Она перестала подниматься с кровати, не хотела выходить на прогулки в сад, отказывалась от еды и никак не реагировала на все просьбы Конни вести себя благоразумно и не падать духом.
Она поспешно водрузила на поднос три чашки, разлила по ним кофе и заторопилась назад в гостиную.
– Спасибо, Констанция. С Новым годом вас. С новым счастьем, – промолвил Арман, беря с подноса чашку, после чего с видимым наслаждением отхлебнул из нее.
– Дай-то бог, чтобы тысяча девятьсот сорок четвертый год стал наконец годом освобождения нашей страны. Будем молиться за это, – добавил Жак с чувством.
– Будем, – кивком головы подтвердил Арман решимость Жака и достал из своего ранца небольшой пакет. – Это для мадемуазель Софии. Но, думаю, она не станет возражать, если вы сами, мадам, вскроете этот пакет. Там внутри хорошие новости.
Конни взяла пакет и развернула бумагу. Глянула на выцветшую от времени зелень тисненой обложки, прочитала заглавие и улыбнулась.
– Том второй, «История французских фруктов». – Глаза ее вспыхнули радостным огнем, когда она глянула на Жака. – Это та самая книга, которая мне особенно нравилась в библиотеке Эдуарда в его парижском доме. Выходит, он жив?
– Да, мадам. Эдуарду удалось спастись, – подтвердил ее догадку Арман. – Но даже сейчас из своего укрытия он продолжает помогать нам в нашей борьбе. Уверен, эта новость обрадует мадемуазель Софию и поднимет ее дух. Она, без сомнения, будет счастлива, узнав, что ее брат жив и с ним все в полном порядке. А там – кто знает… Он может объявиться здесь гораздо раньше, чем мы думаем. Он и сегодня готов вернуться, но остается вдали от нас исключительно для того, чтобы защитить сестру от всевозможных грозящих ей опасностей.
– Вы не знаете подробности того, как ему удалось бежать? Он ведь был ранен и находился в таком тяжелом состоянии, когда мы спешно покинули Париж. – Конни прижала к груди книгу, словно драгоценный талисман.
– Детали мне не известны, мадам. Но слышал, что британский агент, женщина, которая участвовала в операции по его спасению, была схвачена гестаповцами и расстреляна. Печально! Таковы времена, мадам, опасные и тяжелые. Но, по крайней мере, наш Герой жив.
– А про Сару ничего не слышно?
– К сожалению, ничего. – Арман грустно покачал головой. – Она просто исчезла, растворилась в небытии, как и сотни других людей. А как обстоят дела у Софии?
Жак и Конни молча переглянулись.
– Она чувствует себя неплохо, более или менее, – ответил наконец Жак отрывистым тоном. – Переживает, конечно, из-за брата, тоскует, мечтает вырваться на волю. Но придется потерпеть… до тех пор, пока не закончится война.
– Скажите ей, чтобы не теряла надежду. Война действительно скоро закончится, и тогда все мы почувствуем вольный запах свободы. Выйдем на свет из нашего подполья. Скоро начнется высадка союзников, а мы здесь в тылу врага пока делаем все, что только можем, для того, чтобы приблизить этот час. – Арман с улыбкой глянул на Софию. В его глазах пылала такая убежденность, светилась такая вера, что Конни невольно заразилась его оптимистическими настроениями. – Что ж, а сейчас мне пора.
Конни с Жаком молча наблюдали за тем, как Арман отъехал от них на своем велосипеде. Они оба были чрезвычайно благодарны ему. Ведь его неожиданное появление внесло приятное разнообразие в их монотонно унылое существование наедине друг с другом. София переживает, что очутилась в заточении в глубоком подземелье, но и они двое, ее смотрители, оставшись наверху, чувствовали себя не в меньшем заточении. Плюс давил еще груз ответственности, которую они несли за сохранность ее жизни.
– Как она там сегодня? – поинтересовался Жак, пока Конни прибиралась со стола.
– Без изменений. Совсем пала духом.
– Может, хоть эта новость о том, что брат жив, поднимет ей настроение, – пожал плечами Жак.
– Сейчас же пойду к ней и все расскажу, – сказала Конни.
Жак кивнул головой в знак согласия, наблюдая за тем, как Конни скрылась на кухне. Она взяла из кладовки запечатанную бутыль с молоком и поставила ее в полотняную сумку, в которой носила провизию для Софии. Сумку повесила себе на грудь, перекинув ее ручки через плечо.
