– Не переживай, подруга, – подбодрил ее один из пилотов, когда она повела их в мансарду. – Наци здесь, во Франции, сильно сдали. Ослабили свою хватку. Да, пожалуй, она и у самого Гитлера изрядно ослабла. Там даже недавно был раскрыт какой-то заговор среди высокопоставленных генералов из его окружения. Хотели уничтожить его физически. Но как бы то ни было, счет уже пошел не на месяцы, а на недели. Скоро, совсем скоро вся эта катавасия должна закончиться.
На рассвете следующего дня пилоты покинули дом Жака. Прощаясь, Конни сунула одному из них конверт.
– Пожалуйста, не могли бы вы отправить вот это мое письмо, когда окажетесь на родине? – попросила она у него.
– Конечно. Какой разговор? – улыбнулся тот в ответ. – Это лишь самая малая плата за то гостеприимство, которые вы нам оказали. Впервые за несколько недель я хоть отъелся как следует. К тому же вкусно.
Конни вернулась к себе в кровать окрыленной. Если этому человеку удастся вернуться домой живым, тогда и у нее есть надежда, что Лоренс наконец получит от нее весточку и узнает, что она жива и здорова.
Приближались сроки появления младенца на свет. София уже с большим трудом вскарабкивалась по ступенькам лестницы, чтобы выбраться из погреба наверх, неся перед собой огромный живот. Однако настроение у нее было безмятежным, да и внешне она вся светилась здоровьем.
Конни разыскала в одной из кладовок замка какие-то остатки пряжи и вязальные спицы и, коротая послеобеденное время в саду вместе с Софией, принялась вязать распашонки, пинетки, чепчики для младенца. Иногда она даже откровенно завидовала Софии. Ведь в свое время она тоже мечтала создать вместе с Лоренсом полноценную настоящую семью. Но вот она, ирония судьбы. Вместо того чтобы завести собственных детей, она сейчас помогает другой женщине, которая готовится стать матерью.
Теплыми летними вечерами они с Жаком сиживали на террасе, обвитой нежной виноградной лозой. Уже совсем скоро молодые, только что завязавшиеся гроздья винограда нальются сладким соком и войдут в стадию спелости.
– Скоро уже сбор винограда, – вздохнул как-то раз Жак. – Ума не приложу, как я тут со всем управлюсь один, без помощников. Все сегодня заняты чем угодно, но только не изготовлением вина. Полагают, что есть дела поважнее.
– Я могу помочь, – немедленно вызвалась Конни, зная наперед, что ее услуги тут же будут отвергнуты. К тому же помощь ее в любом случае была бы незначительной. Ведь обычно в пору урожая на виноградниках у Жака с раннего утра и до позднего вечера трудится не менее дюжины мужчин и женщин.
– Очень любезно с вашей стороны, Констанция, предложить мне свои услуги, – ответил ей Жак. – Только, думаю, они понадобятся нам совсем в другом месте. Кстати, вы имеете хоть какое-то представление о том, как принимать роды?
– Нет. Удивительно, но факт. Чему нас только ни учили в разведшколе, но только не этому, – с легкой иронией в голосе сказала Конни. – Правда, из книжек кое-какие смутные представления у меня имеются. Нужна горячая вода и много полотенец. Конечно, не могу заявлять с полной уверенностью, но мне кажется, что, когда наступит время, с этим делом я справлюсь.
– Боюсь только одного… Вдруг что-то пойдет не так и Софии понадобится врачебная помощь? Что мы тогда будем делать? Ведь везти ее в больницу нельзя ни в коем случае…
– Говорю же вам… Я сделаю все, что смогу, чтобы обошлось без эксцессов.
– Что ж, моя дорогая Констанция, – вздохнул Жак. – Будем надеяться, что так оно и случится. А уж мы с вами сделаем для этого все, что в наших силах.
В домик Жака потянулась вереница британских летчиков, пересиживающих у него на чердаке какое-то время в ожидании лодки на Корсику. От них Конни узнала, что союзники планируют высадиться в Нормандии и что почти все уже готово к началу операции. Спустя пару недель произойдет высадка англо-американских войск и на южном побережье Франции. С каждой очередной партией летчиков, отправляющихся на Корсику, Конни передавала им очередное письмо для Лоренса.
Текст всегда оставался неизменным.
«Мой дорогой, не беспокойся обо мне. Я жива-здорова. В скором времени надеюсь вернуться домой».
Наверняка, думала Конни, вручая пятое по счету письмо где-то в середине июня летчику, который на рассвете должен был уплыть на Корсику, хоть одно же из этих писем, но дойдет до своего адресата. Попадет в руки Лоренса.
Внезапно в гостиную вошел Жак. Лицо у него было встревоженным.
– Констанция, кто-то подозрительный шатается вокруг дома. Поднимись наверх и прикажи ребятам сидеть тихо. А я пойду посмотрю, кто это.
Жак снял охотничье ружье, висевшее над входной дверью, и вышел на улицу.
Предупредив соотечественников о потенциальной угрозе, Конни кубарем скатилась вниз и увидела посреди гостиной Жака, взявшего на прицел из своего ружья высокого, светловолосого, истощенного сверх всякой меры мужчину. Он держал руки вскинутыми вверх, демонстрируя готовность сдаться.
– Отойди в сторону! – крикнул Жак, обращаясь к Конни, но не поворачивая головы. – Это – немец! – Он пнул ружьем в грудь немца. – Садись! – Он указал на стул возле камина, где пленник оказывался как бы загнанным в угол.
Когда мужчина сел, Конни посмотрела в его глаза, такие огромные на этом исхудавшем лице с заострившимися чертами, потом на его грязные, сбившиеся в космы светлые волосы, на его истощавшее, превратившееся в скелет тело, на котором болталось какое-то рванье – рубашка и штаны. Она вгляделась в него еще более внимательным взглядом, и сердце у нее екнуло. Она даже испугалась, что сейчас может лишиться чувств.
– Констанция, это я, Фридрих, – выдавил из себя мужчина, тяжело дыша. – Вы, наверное, меня не узнаете без формы?
Усилием воли Конни заставила себя снова посмотреть ему в лицо. Выражение глаз однозначно свидетельствовало, что перед ней сидит не Фальк, а его брат-близнец. В глазах Фридриха читалась знакомая ей мягкость, а еще страх загнанного зверя. Она вздохнула с облегчением. Значит, он говорит правду. Это – Фридрих.
– Вы знаете этого человека? – Жак повернулся к Конни, пораженный увиденным.
– Да, – кивнула она в знак согласия. – Это – Фридрих фон Вендорф, полковник СС. Он также знает и Софию. – Конни бросила на Жака выразительный взгляд, надеясь на то, что обо всем остальном он догадается сам.
– Ясно, – понимающе кивнул головой в ответ Жак, но ружья своего не убрал. Потом повернулся к Фридриху. – Что вы здесь делаете?
– Ищу Софию. Я обещал ей, что найду. Она здесь?
Ни Конни, ни Жак не проронили ни слова в ответ.
– Как видите, – Фридрих жестом показал на свою одежду, – я более не являюсь офицером немецкой армии. Меня самого разыскивает гестапо. Если они найдут меня, то тут же отправят в Германию, где меня немедленно расстреляют как предателя и изменника родины.
Жак издал хриплый смешок.
