– Обними же меня, Фридрих, и поскорее. У нас так мало времени.
Он обнял ее, и София втянула в себя его запах. Это был другой запах, не такой, как час тому назад. Она проворно прошлась пальчиками по его родному лицу, потом ощутила ладонью шершавость куртки. Что-то новое.
– Ты уже успел помыться. Наверное, Констанция дала тебе во что переодеться, да?
– Да, она очень добра.
– Тебе уже надо уходить? Давай посидим еще немного, хоть чуть-чуть. – София слегка похлопала по сиденью стула рядом с собой и тут же схватилась за его руку, как только он сел. Он сжал ее руку сильнее обычного, да и сама рука его была не такой огрубелой. Наверное, кожа стала мягче от мыла.
– Как я потом найду тебя? – спросила она у него.
– Я сам свяжусь с тобой. Вот если бы ты сказала мне, где скрывается твой брат, нам было бы проще установить контакт.
– Фридрих, я же говорила тебе, что не знаю. Где-то скрывается, но где, понятия не имею. Наверное, он делает это специально, чтобы защитить меня.
– Точно не знаешь?
– Говорю же тебе: нет! – София с некоторым раздражением тряхнула головой. – Но зачем нам говорить об этом сейчас, в самые последние мгновения перед разлукой? Фридрих, у нас так мало времени. Давай лучше поговорим о наших планах на будущее. Например, почему бы нам не обсудить сейчас, как мы назовем своего ребенка, в зависимости от того, кто родится – мальчик или девочка.
– Если мальчик, то предлагаю назвать его Фальком, в честь дяди. Как думаешь? – Голос был тот же, но только раздался откуда-то издалека. София растерянно уставилась в пустоту Она взметнула руки, чтобы нащупать его.
– Фридрих! Ты где? Что происходит?
Фридрих молча оглядел своего брата, который подскочил со стула рядом с Софией и навел на него пистолет.
– Итак, ты все же меня нашел, Фальк, – проронил он наконец.
– Конечно.
– И наверняка привел с собой своих друзей из гестапо. И они сейчас отираются у входа в замок, чтобы тут же схватить меня и транспортировать в Германию?
– Нет, – отрицательно покачал головой Фальк. – Решил насладиться спектаклем в полном одиночестве. Даю тебе последнее слово для объяснения. В конце концов, ты же мой брат.
– Очень благородно с твоей стороны, – кивнул в ответ Фридрих. – Но как ты меня нашел?
– Нужно быть полным идиотом, чтобы не догадаться, куда ты направишь свои стопы. Мы тебя вели последние несколько недель, – не без некоторого самодовольства сообщил брату Фальк. – Я знал, что рано или поздно ты выведешь меня и на всех остальных, кого мне так не терпится допросить. Например, вот на эту молодую особу, которая сейчас сидит перед нами. К сожалению, она пока наотрез отказывается сообщить нам о местонахождении своего брата. Но ведь она точно знает, где он.
– Месье, я ничего не знаю, уверяю вас. Он ничего не сообщил нам, опасаясь за нашу жизнь, – заплакала София.
– Фройляйн, оставьте вы все эти ваши штучки. Даже такая шлюха, как вы, – Фальк ткнул пальцем в ее живот, – у которой и мозгов-то никаких нет, не заставит меня поверить в правдивость ваших слов. – Он снова повернулся в сторону Фридриха. – Ты наверняка понимаешь, что у меня в кармане лежит ордер на твой арест. Конечно, будет позором, если мне придется пристрелить тебя прямо здесь и сейчас, чтобы разговорить твою девчонку.
– Думаю, брат, ты ждал этого момента всю свою жизнь, начиная с раннего детства. – Фридрих посмотрел на Фалька печальным взглядом. – И я тоже был бы счастлив принять смерть из твоих рук, если бы не эта женщина, которую я люблю. Если я сейчас сам, добровольно, сдамся тебе, а ты потом этапируешь меня в Германию, где станешь похваляться, какой ум и изворотливость проявил, чтобы поймать меня, и где тебя наверняка осыплют с ног до головы наградами и почестями, ты пощадишь ее? Клянусь тебе жизнью нашей матери, София ничего не знает о местонахождении Эдуарда де ла Мартиньера. Так как? Согласен на такую сделку? – умоляющим голосом спросил у брата Фридрих. – Я сам, по своей воле, последую за тобой. Принесу тебе славу, которой ты так жаждал всегда, но только если ты пощадишь жизнь Софии и нашего ребенка.
Фальк взглянул на брата и хрипло фыркнул, расхохотавшись. Он смеялся заливисто, громко, сотрясаясь всем телом, даже пистолет в его руке закачался в такт движениям. Но вот он взял себя в руки, и смех прекратился.
– Ты такой идеалист. С детства был помешан на всяческих стишках и прочей романтической чепухе. И твоя вера в Бога, и этот твой столь высоко ценимый всеми интеллект, и мастерство в ведении философских споров – все это ерунда на постном масле. Ты же и понятия не имеешь о том, что представляет собой реальная жизнь. А она такая, эта жизнь… Безжалостная, жестокая, начисто лишенная всяческих сантиментов. И ни у кого из нас нет той самой пресловутой души, о которой ты так любишь разглагольствовать. Мы ничем не лучше муравьев, которые слепо ползают по земле. Да, ты никогда не понимал реальности. А в этом мире, брат, человек человеку – волк. Так было и так будет всегда. Каждый – за себя. Ты наивно полагаешь, что твоя ничтожная жизнь что-то значит? Или ее жизнь? Все еще продолжаешь верить в то, что любовь, – Фальк произнес последнее слово с ненавистью, не сказал, а, скорее, выплюнул, – спасет мир? Заблуждаешься, брат! Занимаешься самообманом, впрочем, как всегда. Настало время открыть тебе глаза и показать, что такое реальная жизнь на самом деле.
Фальк отвел пистолет от Фридриха и нацелил дуло на Софию.
– Вот она, реальность, брат!
Фридрих скачкообразным движением метнулся к Софии, пытаясь закрыть ее своим телом. В утренней тиши прогремел выстрел.
Потом еще один.
Фридрих повернулся, чтобы убедиться, что София жива. Или уже нет? Но на землю упал Фальк. Его тело содрогнулась от смертельного ранения, пистолет выпал из рук. Фридрих подбежал к брату и склонился над ним, заглянул в его глаза, готовые вот-вот вылезти из орбит.
Фальк слегка приоткрыл рот, уставившись на своего брата-близнеца стекленеющим взглядом. С большим трудом он выдавил из себя несколько слов:
– Ты победил. Как всегда…
Слабая улыбка скользнула по его губам, улыбка побежденного. А уже в следующее мгновение жизнь покинула его тело.
В саду снова воцарились тишина и покой, нарушаемые лишь веселым щебетанием птиц, которые на все голоса приветствовали наступление нового дня. Фридрих молча закрыл глаза брату, поцеловал его в лоб, а потом глянул вверх.
Конни стояла за спиной Фалька, держа в руках ружье Жака. Ружье все еще было наведено на то место, где минуту тому назад стоял Фальк.
– Спасибо, – глухо пробормотал ей Фридрих, и глаза его наполнились слезами.
– Он заслужил, – коротко бросила она в ответ и добавила: – Вот подумала, что пора уже на практике продемонстрировать все те навыки и умения, которым меня обучили в ходе столь дорогостоящей подготовки. – Странная улыбка, похожая на гримасу, заиграла на ее губах. – Я правильно сделала? – Конни бросила на Фридриха умоляющий взгляд. Скажи «да», упрашивали ее глаза.
