– Боже, Эмми. Как это, должно быть, ужасно, – Алекс посмотрел на нее глазами, полными сострадания.
– Алекс! – Эмили уставилась на деверя долгим взглядом, сама поражаясь своей собственной внезапной откровенности. – Вы – первый человек, с которым я поделилась этой своей тайной. До сего дня я вообще не могла начинать разговаривать об этом. Я просто… – У нее затряслись плечи, она обхватила голову руками и зарыдала во весь голос.
– Эмми! Эмили… дорогая моя… Мне так жаль… так жаль…
Он крепко обнял сидящую на диване женщину и одной рукой притянул к себе. А Эмили, уткнувшись в теплую грудь Алекса, продолжала рыдать. Он ничего не говорил ей, не пытался утешить словами. Просто осторожно гладил рукой по ее волосам. Но вот постепенно рыдания сменились спорадическими всхлипами, из распухшего носа полилась вода.
– Какой бы я там ни была дочерью, плохой ли, хорошей ли, но как моя собственная мать могла проигнорировать мое тогдашнее состояние? Не заметить, насколько серьезно я больна… Почему она ничего не заметила?
– Трудно сказать почему. Не знаю, Эмми… Но мне очень жаль. Очень.
Не говоря больше ни слова, Алекс вложил ей в руки свой носовой платок.
– Простите, что-то совсем расклеилась, – шмыгнула она носом. – Это совсем на меня не похоже.
– Именно что похоже, – мягко возразил ей Алекс. – Эта боль… она сидит у вас внутри, а потому хорошо, что вы заговорили об этом, дали выход своим эмоциям. Это действительно очень хорошо. Надо выговориться, и тогда сразу же полегчает, вот увидите.
– Конечно, когда тебе в тринадцать лет сообщают, что ты не сможешь иметь детей, то новость эта воспринимается совсем иначе, чем с возрастом. Тогда я рассуждала приблизительно так: «Ну и что такого? Подумаешь! Не имеет значения». Но имеет, Алекс. Еще как имеет! – воскликнула Эмили. – И чем старше я становилась, тем все больше понимала это. Получается, что свою главную обязанность – оставить после себя потомство, ради чего люди и приходят в этот мир, я выполнить не могу.
– Точно уверены в том, что не можете? – поинтересовался он тихо.
– Если вы сейчас имеете в виду все эти достижения и чудеса современной медицины, которая приходит на помощь женщинам, не могущим родить ребенка, то в моем случаи все бесполезно, – ответила Эмили твердо. – Мой организм попросту не вырабатывает яйцеклетки. Да и матка у меня слабая. Я даже не смогу выносить в себе оплодотворенные яйцеклетки другой женщины.
– Но ведь всегда можно усыновить или удочерить кого-то, – осторожно предложил Алекс.
– Конечно, можно. – Эмили громко высморкалась. – Вы правы.
– Собственно, я озвучил лишь то, что пришло мне в голову первым. Дело в том, что я и сам подумываю о том, чтобы взять себе на воспитание ребенка. Потому что… Отвечу откровенностью на откровенность, я тоже стерилен. В подробности того, как и почему, вдаваться не стану. – Алекс коротко усмехнулся. – Вроде бы «аппарат» работает безотказно, но после той аварии все мои выстрелы получаются холостыми. А вот детишек я люблю и не прочь обзавестись парочкой. А если честно, – он иронично рассмеялся, – то из нас с вами получилась бы неплохая парочка, а?
– Пожалуй. – Эмили все еще покоилась в его объятиях. Ей было так тепло и уютно, что не хотелось даже шевелиться. Но вот она выпрямилась и села, а потом повернулась к Алексу.
– Совсем скоро я покину этот дом, уеду к себе на родину. Но прежде я хочу попросить у вас прощения, Алекс, за то, что поначалу сомневалась в вас и не вполне доверяла вам. А вы между тем самый лучший и самый мужественный человек из всех, кого я знаю.
– Думаю, моя дражайшая Эмми, это на вас бренди так подействовал, – шутливо возразил ей Алекс. – На самом деле я не то и не другое.
– Ошибаетесь. И то и другое! – Внезапно Эмили посмотрела ему прямо в глаза. – Единственное, что мне будет жаль потерять, покидая Англию, так это вас.
– Перестаньте. Вы вгоняете меня в краску, – Алекс улыбнулся и ласково погладил ее по щеке. – Что ж, после такого щедрого обмена комплиментами и коль скоро мы, судя по всему, расстаемся навсегда, признаюсь вам… Если бы моя жизнь сложилась по-другому, то… – Он издал протяжный вздох. – Я буду скучать без вас, Эмми. Очень скучать. А сейчас ступайте к себе. Уже три часа ночи. И книгу не забудьте прихватить с собой. Буду вам очень обязан, если вы сообщите мне о том, чем завершились ваши поиски первого тома. Я сейчас запишу для вас свой электронный адрес. Хотелось бы быть на связи.
– А что вы скажете Себастьяну? – встревожилась Эмили уже за самого Алекса.
– Вы имеете в виду, если он начнет интересоваться книгой, моей книгой? Скажу, что где-то затерялась. Он ведь сам кормил меня такими же байками два последних года. – Алекс ухмыльнулся. – И что он мне на это возразит? Хоть одна его ложь окажется на поверку правдой. Книга исчезла, и все тут.
– А что, если он решит, что книгу взяли вы? И тогда постарается еще более осложнить вашу жизнь.
– За меня можете не волноваться. У вас сейчас и своих проблем выше крыши. Обещаю, я сумею постоять за себя. – Алекс снова глянул на Эмили с теплой улыбкой. – Думаю, вам пора.
Она поднялась с дивана, взяла со стола книжку, папку, распечатанные для нее бумаги.
– Никогда я не смогу отблагодарить вас, Алекс, за все, что вы для меня сделали. Пожалуйста, прошу вас. Берегите себя. – Эмили склонилась и расцеловала его в обе щеки. А потом вдруг обняла за плечи и крепко прижала к себе.
– Bonsoir, mon ami.
– Adieu, mon amour, – прошептал он в ответ и, когда за Эмили закрылась дверь, добавил уже по-английски: – Прощай, моя любовь.
33
Вернувшись к себе в спальню, Эмили и не подумала о том, чтобы хоть немного поспать. Тем более все внутри у нее было напряжено до предела. Ведь Себастьян мог появиться в доме в любую минуту. Едва стало светать, как она заказала по телефону такси, потом побросала свои вещи в чемодан, все, что он смог вместить. После чего уселась на кровать и стала соображать, стоит ли оставлять Себастьяну записку. Потом решила, что не стоит. Зато она написала записку для Алекса, на которой указала свой электронный адрес. Записку она осторожно просунула под его дверь.
Сидя в такси, которое увозило ее навсегда из Блэкмор-Холла, Эмили еще раз подумала о том, что единственный человек, за которого она будет переживать и болеть, – это Алекс. Наверняка Себастьян снова постарается выместить все свое зло на брате. Но разве она может чем-то помочь Алексу? Едва ли.
Уже позднее, когда самолет взмыл ввысь, унося ее прочь от самой страшной ошибки, которую она совершила в своей жизни, Эмили наконец закрыла глаза и почти сразу же отключилась. Прибыв в Ниццу, она забронировала себе номер в ближайшей же к аэропорту гостинице, завалилась на кровать и снова погрузилась в сон.
Эмили проснулась, когда уже стало темнеть, чувствуя себя совершенно разбитой. Какая-то слабость во всем теле, голова болит, как с похмелья. Наверняка вчера она все же перебрала с бренди. Она позвонила и заказала себе в номер гамбургер. Кажется, в последний раз она ела вчера утром, тоже в аэропорту, когда купила себе круассан. Почти насильно затолкав в себя гамбургер, она снова улеглась на кровать. Надо решать, что делать дальше. Ведь на данный момент дома у нее нет. Парижская квартира сдана внаем до конца июня, в замке уже вовсю идут строительные работы, и места там для нее тоже нет.
